Маша попала

Родственнички сначала надеялись, что старушенция раздаст «похоронные» детям и тихонько откинет копыта, но та не торопилась. Своенравная женщина завещала все той, что «разговорит Тимошу». Кто такой Тимоша многие не понимали, но искренне надеялись на встречу и беседу. Мама всегда рассказывала, что так ласково ба отзывалась только о Тимофее Степановиче — покойном дедушке, но он умер аккурат к рождению маман.

Годы шли. Поначалу многие приезжали к бабуле, но потом в ужасе бежали и более не возвращались.

Марья Фёдоровна была интересной женщиной, могла кого угодно отвадить от визитов, кроме дочери — моей маменьки, которая упорно спихивала меня на плечи хрупкой старушки, дабы устроить свою личную жизнь. Попыток было много и все безуспешные.

Так вот, услышав, как однажды мама рассказывает семейные истории очередному кавалеру, я и услышала про того самого Тимошу, поэтому приехав летом к ба, задала вопрос кто же такой этот Тимошка. Было мне лет тринадцать.

— Да вон он, — она махнула на подоконник.

Я обернулась. На белой, недавно окрашенный, поверхности стоял на постаменте из стопки книг череп. Нет бы ужаснуться, я пришла в восторг. К нашему скелетону в кабинете биологии нельзя было прикасаться под угрозой смертной казни, а здесь свой — домашний!

— Ну здравствуй, Тимофей, — я коснулась гладкой косточки.

— Вот-вот говорил я тебе, старая, что Манька у нас не промах, — в ответ заклацала зубами черепушка.

С громким «ой» я отскочила, но любопытство возобладало уже через пару мгновений.

— Ба, он говорящий!

Она только посмеялась.

Училась я не важно, но Тимошка оказался неиссякаемым кладезем знаний. «За Гранью мир по-новому открывается» — говаривал Черепушка. Я туда не торопилась, но учебу за лето не кисло подтянула.

Каталась я в Дёминку каждые каникулы и выходные, познавала способы выживания в традиционных условиях: дров наколоть, грядки прополоть, за малиной сходить, с колодца воды натаскать… К вечеру сил на стандартные подростковые «хотелки» не оставалось. Кого-то затягивал гаджет, а меня подушка и крепкий здоровый сон.

Школа закончилась. Всякие дяди Пети, дяди Васи, Владимиры Ивановичи и прочие кавалеры мамы постоянно были недовольны моим повзрослевшим присутствием в отчем доме. Поэтому однажды утром я уехала в Москву — разгонять тоску и поступать. Кое-как окончив институт, я оказалась перед непростым выбором. Куда дальше двигаться по жизни. Решение пришло мгновенно. Я отправилась к ба. Все — таки не зря оканчивала факультет защиты растений.

— Горе ты мое луковое, на кой черт ты поступала в свой ПТУ, если не твое призвание? — убивалась бабуля.

Оставалось только вздыхать и разводить руками. Спорить с ней было заранее провальной затеей, но честь родного института, подарившего мне крышу над головой на долгих пять лет, я постаралась защитить.

— И ничего не ПТУ, а самый настоящий институт!

Так и началась наша веселая жизнь в стенах старенькой «хибарочки» на окраине деревни. Хотя, «хибарочка» слишком слабо сказано. Это был большой добротный дом «из сруба без единого гвоздя», как говаривала Мария Фёдоровна. Здесь была просторная комната, как сейчас, модно говорить — кухня-гостиная и небольшая спаленка для ба. Моя же комната располагалась на чердаке, ныне именуемая мансардой. Но была и еще одна комната, в которую хода гостям не было. Это была библиотека. Все детство я наивно полагала, что все это разнообразное собрание книг о кулинарии. Ведь так часто заставала уставшую пенсионерку над котелком, из которого чаще всего вкусно пахло, но бывало и не очень.

На полочках кроме книг и фолиантов, находились разные колбочки с экзотическими ингредиентами азиатской кухни, вроде сушеных тараканов, заспиртованных пиявок, чудо-корешков, лапок лягушек (хотя от этого, по-моему, французы балдеют) и прочей гадости.

Колбочки, баночки, скляночки стояли аккуратными рядочками, порядок среди них — заслуга бабулиной любви к перфекционизму.

Меня всё это мало заботило. Здесь я была как дома.

Жили поживали, да добра наживали, пока бабушка однажды не вызвала на ковер.

— Машенька, ты у меня девочка уже взрослая, третий десяток пошел, поэтому пришло время браться за голову и начинать учиться ведовству.

Проще было остановить фуру голыми руками, чем остановить ее в намерениях.

Я кивнула. Выбора то все равно нет.

— Мария, звезда моя, неужели ты ко мне засобиралась? Жду тебя здесь почти полвека, всё никак не дождусь, — жалился дедуля Тимофей с подоконника.

— Сплюнь, костлявый! Просто девочке пора начинать постигать наше семейное ремесло. И если Людку твою я не смогла уму разуму научить, то хоть из Марьи толк будет. Так вот, девочка моя…

Монолог, под который можно только кивать затянулся до полуночи, глаза наливались свинцом от пламенного рассказа бабуси, но я держалась из последних сил.

Что-что, а ведовство меня не прельщало ни на чуть. Толку от сил и возможностей, если их нет. Обделила меня матушка природа врожденными способностями. Из умений только задушевные беседы с Тимошкой и разговоры с соседской и приблудной животиной. Так себе арсенальчик. Странно, возможно, но я не жаловалась.