Машина бытия

– Могу я напомнить суду, – сказал Вонбрук, – что подзащитный Макки является чрезвычайным агентом саботажа. Речь идет не только о чемперти[18]. Каждое высказывание этого человека…

– В отношении данного дела закон един как для официальных саботажников, так и для всех остальных, – возразил Оулсон.

– Господа! – воскликнул судья. – Попрошу! Здесь я принимаю решения относительно закона. – Повисла продолжительная пауза. – Я готов уделить самое пристальное внимание поведению всех сторон в этом деле.

Усилием воли Макки заставил себя принять спокойный доброжелательный вид.

Уотт, хорошо знавший чрезвычайного агента саботажа, почувствовал опасность и дернул адвоката за рукав. Оулсон отмахнулся от него. Уотт гневно уставился на Макки.

– С позволения суда, – сказал Макки, – прошу заметить, что совместная защита в данном деле нарушает…

– Суд осведомлен о том, что это дело было направлено сюда на основании резюме робо-легума, – прервал его Дули. – Однако я предупреждаю и защиту, и обвинение, что в таких делах я сам принимаю решение. Закон и робо-легум являются человеческими конструкциями и требуют интерпретации человеком. Добавлю также, что, на мой взгляд, в любом конфликте между человеком и машиной должны преобладать интересы человека.

– Это слушание или судебное разбирательство? – поинтересовался Макки.

– Мы будем действовать как при судебном процессе с учетом полученных улик.

Макки положил ладони на край стола защиты и уставился на судью, ощущая все большие сомнения. Дули был крепким орешком. Он оставил себе большой простор для действий в рамках судебного постановления. А сегодняшнее дело не только представляло непосредственную опасность для Бюро Саботажа. Оно могло стать прецедентом с далеко идущими последствиями – или окончиться катастрофой. Игнорируя инстинкт самосохранения, Макки задумался, не устроить ли саботаж в зале суда.

– Постановление робо-легума требует совместной защиты, – сказал Макки. – Я признаюсь в осуществлении саботажа против сейра Клинтона Уотта, но хочу напомнить суду о четвертом параграфе девяносто первой статьи Семантической поправки к Конституции, в котором говорится, что секретарь Бюро Саботажа не обладает правом на неприкосновенность. Предлагаю снять с меня все обвинения. В то время я был законным офицером Бюро, и в мои обязанности входила проверка способностей моего начальника.

Вонбрук бросил в сторону Макки суровый взгляд.

– М-м-м, – пробурчал Дули. Прокурор, судя по всему, понял, к чему клонит Макки. Если на момент разговора с пан-спекки Макки уже не являлся сотрудником Бюро, то обвинение могло развалиться.

– Прокурор желает предъявить обвинение в сговоре? – спросил Дули.

Впервые с момента появления на судебной арене адвокат Оулсон выглядел обеспокоенным. Он склонил свое испещренное шрамами лицо к увенчанной щупальцами голове Уотта и начал о чем-то перешептываться с подзащитным. При этом Оулсон все больше и больше мрачнел. Щупальца Уотта дергались от волнения.

– На сей раз мы не желаем предъявлять обвинение в сговоре, – сказал Вонбрук. – Однако мы готовы разделить…

– Ваша честь! – Оулсон вскочил на ноги. – Защита протестует против разделения постановлений в данном деле. Мы заявляем, что…

– Суд напоминает обеим сторонам, что это не говачинская юрисдикция, – раздраженно сказал Дули. – Нам не нужно осуждать защитника и оправдывать прокурора прежде, чем приступать к делу! Однако если кто-либо из вас желает…

На вытянутом лице Вонбрука появилось высокомерное выражение. Он поклонился судье.

– Ваша честь, – сказал он, – мы требуем снять обвинения с подзащитного Макки, чтобы его можно было допросить как свидетеля со стороны обвинения.

– Протестую! – вскричал Оулсон.

– Обвинению хорошо известно, что нельзя удерживать ключевого свидетеля под вымышленным…

– Протест отклоняется, – сказал Дули.

– Возражаю!

– Принято к сведению.

Дули подождал, пока Оулсон не сядет обратно. Знаменательный день, подумал судья. Бюро Саботажа обвели вокруг пальца! Однако заметив хитрый блеск в глазах чрезвычайного саботажника Макки, он вдруг осознал, что Макки и сам маневрировал в этом направлении.

– Обвинение может вызвать первого свидетеля, – объявил судья и послал кодовый сигнал роботу-клерку, чтобы тот перевел Макки от стола защиты к месту дачи показаний.

На мертвенном лице прокурора Вонбрука отразилось нечто, похожее на удовольствие. Он потер полуопущенные веки и сказал:

– Приглашается Пантор Болин.

Капиталист с Ахуса встал и подошел к кольцу, где происходила дача свидетельских показаний. На экране робота-клерка появился протокол: «Пантор Болин с планеты Ахус IV, официальный свидетель по делу A011–5BD₄gGY74R₆ Верховного суда системы ZRZ¹».

– Пантор Болин принес присягу и готов давать показания, – объявил робот-клерк.

– Пантор Болин, являетесь ли вы главой организации, известной как Налоговые Наблюдатели? – спросил Вонбрук.

– Я… а… д-да, – запинаясь, ответил Болин и, пристально глядя на Макки, провел по лбу большим синим платком.