Машина бытия

– Две культуры пытаются наконец понять друг друга, – ответил Макки. – Мы веками жили бок о бок в кажущемся взаимном согласии, но внешние проявления обманчивы.

Оулсон попытался было встать, но Уотт дернул его обратно на место.

Макки заметил, что его бывший начальник оценил опасность. Очко в его пользу.

– Вы понимаете, сейр Болин, – сказал Макки, пристально глядя на пан-спекки, – что подобные вещи необходимо долго и тщательно обсуждать в открытую, прежде чем суд примет решение. Это закон, который вы поклялись соблюдать. Я склонен поддержать вашу кандидатуру на роль секретаря, но мое личное решение подождет результата слушания.

– Что необходимо обсуждать? – спросил Дули. – И по какому праву, сейр Макки, вы называете это слушанием?

– Я выражаюсь фигурально, – ответил Макки, не сводя глаз с пан-спекки, гадая, какое страшное оружие эти существа применяли для защиты эго. – Что скажете, сейр Болин?

– Вы защищаете неприкосновенность своего жизненного уклада, – сказал Болин, – но отказываете мне в праве на то же самое?

– Неприкосновенность, но не секретность, – уточнил Макки.

Дули перевел взгляд с Макки на Болина и заметил, что пан-спекки выглядит как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Судя по тому, как он держал руку в кармане пиджака, судья понял, что он, вероятно, готовится применить против всех присутствующих на арене какое-то оружие. Такой уж у него был вид. Дули хотел было вызвать охрану, но задумался о том, что ему было известно о пан-спекки, и решил не провоцировать критическую ситуацию. Люди приняли пан-спекки как своих. Из них получались хорошие друзья, но страшные враги, к тому же ходили слухи об их скрытых способностях, об эго-ревности, о свирепости, с которой они оберегали тайны своей колыбели клана.

Болину наконец удалось побороть дрожь.

– Говорите, что должны сказать, – прорычал он.

Макки пробормотал про себя молитву о том, чтобы пан-спекки не потерял контроль над своими рефлексами, и обратился к камерам в дальнем конце судебной арены, которые транслировали все происходящее во все концы вселенной.

– Пан-спекки, принявший имя Наполеона Билдуна, был одним из наших лучших агентов в Бюро Саботажа, – начал Макки. – Агент Билдун пропал примерно в то же время, когда Пантор Болин встал во главе Налоговых Наблюдателей. Вполне вероятно, что Налоговые Наблюдатели как организация сами по себе представляют собой хитрый и искусный саботаж самого Бюро Саботажа, а начало этому положил Билдун.

– Человека по имени Билдун не существует! – воскликнул Болин.

– Сейр Макки, – сказал судья Дули, – не хотели бы вы продолжить этот разговор в частном порядке у меня в кабинете? – Судья смотрел на саботажника, стараясь выглядеть доброжелательным, но твердым.

– Ваша честь, – ответил Макки, – не могли бы мы из уважения к сейру Болину как к человеку предоставить ему право решать?

Болин повернул свои фасеточные глаза к скамье и тихо проговорил:

– Если суд не возражает, лучше сделать это в открытую. – Он резко вынул руку из кармана. В ней ничего не было. Он оперся на стол, ухватившись руками за противоположный край. – Пожалуйста, продолжайте, сейр.

Макки сглотнул. На мгновение его охватило восхищение пан-спекки.

– Для меня будет несравненным удовольствием служить под вашим началом, сейр Болин, – сказал он.

– Делайте то, что должны! – прохрипел Болин.

На лицах Уотта и адвокатов отражалось изумление, а в глазах судьи Дули застыл вопрос.

– Выражаясь языком пан-спекки, человека по имени Билдун не существует. Но такой человек существовал – в ячейке сейра Болина. Надеюсь, вы заметили, как похожи выбранные ими имена?

– А… да, – сказал Дули.

– Боюсь, я весьма нагло совал свой нос во все, что связано с пан-спекки, – признался Макки. – Но это объясняется тем, что я подозревал акт саботажа, о котором уже упоминал здесь. Налоговые Наблюдатели оказались слишком хорошо осведомлены о внутренней деятельности Бюро Саботажа.

– Я… э… не уверен, что понимаю вас, – сказал Дули.

– Самая большая тайна во вселенной – циклическая смена пола и личности пан-спекки – для меня уже не является тайной, – сказал Макки. Увидев, как побелели пальцы Болина, вцепившиеся в край стола, Макки глубоко вздохнул.

– Это имеет отношение к нашему делу? – спросил Дули.

– Несомненно, ваша честь, – сказал Макки. – Видите ли, у пан-спекки есть уникальная железа, которая управляет мышлением, доминантой, взаимоотношением разума и инстинкта. Пять членов ячейки на самом деле являются единым существом. Я хочу подчеркнуть это в силу юридической необходимости.

– Юридической необходимости? – переспросил Дули. Он посмотрел на явно расстроенного Болина, затем перевел взгляд на Макки.

– Функция этой железы – передавать доминанту пан-спекки, у которого она функционирует. Но она функционирует в течение определенного, ограниченного срока – от двадцати пяти до тридцати лет. – Макки посмотрел на Болина. Пан-спекки снова задрожал. – Пожалуйста, поймите, сейр Болин, что мною движет необходимость. Это не является актом саботажа.

Болин поднял голову. На лице застыло выражение глубочайшего горя.