Машина бытия

Между тем дыхание старика еще участилось.

«Он умирает», – в отчаянии подумал Жоао.

– Помощь может быть оказана, – еще раз повторил тот, что с флейтой. – Если подчинишься, вреда не будет.

Индеец поднял флейту, направив ее на Жоао, как оружие.

– Повинуйся.

Ошибиться в значении этого жеста было невозможно.

Жоао медленно сделал шаг вперед и осторожно положил отца на скамью.

Другой индеец склонился над головой старого Мартиньо, приподнял ему одно веко. В его движении была увернность профессионала. Индеец слегка надавил на диафрагму умирающего, снял с префекта поясной ремень, расстегнул воротник. Короткий коричневый палец нащупал артерию на шее старика.

– Очень слабый пульс, – проскрипел индеец.

Жоао пристально вгляделся в этого человека, удивившись, как индеец из сертанского захолустья может вести себя как настоящий врач.

– Нам надо доставить его в госпиталь, – сказал Жоао, – а его лекарство находится…

– Госпиталь, – согласился индеец.

– Госпиталь? – спросил тот, что держал флейту.

Второй индеец издал низкий стрекочущий звук.

– Госпиталь, – утвердительно сказал индеец с флейтой.

Стрекочущее шипение! Жоао во все глаза уставился на индейца, стоявшего возле префекта. Этот звук напомнил ему о шипящем стрекоте на лужайке.

Индеец с флейтой подтолкнул Жоао:

– Ты пройдешь вперед и будешь управлять этим…

– Механизмом, – подсказал тот, что стоял возле префекта.

– Механизмом, – подтвердил индеец с флейтой.

– Госпиталь? – просительно произнес Жоао.

– Госпиталь, – согласился человек с флейтой.

Жоао еще раз посмотрел на отца. Второй индеец уже привязывал старика к скамье, готовясь к полету. Этот человек действовал умело и уверенно, несмотря на свою провинциальную внешность.

– Повинуйся, – приказал индеец с флейтой.

Жоао открыл дверь в передний отсек, проскользнул в проход, спиной чувствуя, что индеец последовал за ним. По стеклу фонаря кабины скользнули капли дождя. Жоао втиснулся в пилотское кресло, боковым зрением заметив, что индеец примостился рядом, направив на него свою флейту.

«Это какое-то метательное орудие», – подумалось Жоао.

Он нажал кнопку зажигания, пристегнулся, ожидая, когда турбины наберут достаточные обороты. Индеец, скрючившись, сидел сзади. Он был теперь уязвим и мог сильно покалечиться при резком взлете машины. Жоао включил связь, нажав кнопку в нижнем левом углу приборной доски, вгляделся в экран, на котором стал виден лабораторный отсек. Задние двери были открыты, и Жоао закрыл их, включив гидравлический механизм. Отец был надежно зафиксирован на скамье, и, как заметил Жоао, второй индеец тоже пристегнулся.

Турбины были готовы к взлету и теперь издавали резкий воющий звук. Жоао включил бортовые огни и активировал гидростатический привод. Самолет приподнялся на шесть дюймов, задрал кверху нос, когда Жоао повысил давление насосов. Левый он направил в сторону улицы, а второй приподнял на два метра, чтобы увеличить скорость, и повернул машину в сторону ярко освещенного бульвара.

Возле самого уха раздался голос индейца с флейтой:

– Вон там ты повернешь к горам. – Рука, протянутая вперед, указала направо.

«Там у подножья находится клиника Алехандро», – подумал Жоао.

Он повернул в указанном направлении и полетел вдоль улицы, пересекавшей бульвар.

Жоао вновь повысил давление в насосах, поднял машину еще на один метр. Одновременно он включил связь с задним отсеком самолета и усилитель, находившийся под скамьей, на которой лежал его отец.

Этот прибор, способный превратить звук от падения капли в оглушительный грохот, зафиксировал только отдаленное шипение и скрип. Жоао настроил прибор. Теперь он должен был улавливать и усиливать сердцебиения старика. Жоао, сидя в кабине пилота, надеялся услышать двойные удары.

Ударов не было.

Слезы затуманили взор Жоао, и он покачал головой, чтобы стряхнуть их.

«Мой отец умер, – подумал он. – Его убили эти сумасшедшие бродяги».

На экране он видел, что индеец, находившийся в заднем отсеке, просунул руку под спину старого Мартиньо. Похоже, что этот человек массировал спину старика, и ритмичный скрип соответствовал движениям.

Сердце Жоао переполнилось гневом. Ему захотелось направить машину в пике и умереть, убив этих ненормальных.

Тем временем они приблизились к окраине города. Стальные ворота открывались влево, за ними располагался бульвар. Это был район небольших садов и коттеджей, защищенных навесами.

Жоао поднял машину над навесами и полетел вдоль бульвара.

«Да, мы летим в клинику, – подумал он. – Но слишком поздно».

В этот момент он вдруг понял, что из заднего отсека вообще не доносятся звуки сердцебиений – были слышны только медленный ритмичный скрежет, даже скорее шорох, и стрекотание, становившееся то выше, то ниже.

– Туда. В горы, – сказал сидевший сзади индеец.

Жоао снова увидел перед глазами руку, указывающую вправо.

Рука была довольно ярко освещена светом приборной доски, и Жоао рассмотрел чешуйчатую поверхность пальца. Чешуйки слегка двигались друг относительно друга. Их края были покрыты бахромой из мелких коготков.

Жуки!