Машина бытия

– Вы можете принять решение уйти отсюда, – произнес голос, – но у вас нет выбора в том, куда вы пойдете, каким образом или когда. Свободный выбор за пределами непосредственного решения – это уже случайность, а значит, азартная игра. Здесь ничего не делается по воле случая. Здесь все делается по абсолютно однозначному, заранее принятому решению.

– Что это за чертовщина? – зло спросил Хэл.

– Вы слышали правило, – ответил голос. – Вы решили сюда прийти. Жребий был брошен.

«Во что я втянул нас? – подумал Хэл. – Надо было слушать Рут и не заезжать сюда; она же не хотела».

Рут дрожала так сильно, что эта дрожь передалась и Хэлу; большим усилием воли он подавил панику.

– Хэл, давай уйдем отсюда, – сказала она.

– Будь осторожна, – сказал он. – Здесь что-то очень сильно не так. – Он потрепал ее по руке, воображая, что это может ее хоть как-то приободрить. – Давай… спустимся… в… вестибюль, – сказал он, четко выговаривая слова. Он сжал ладонь Рут.

Она прерывисто вздохнула.

– Да, я хочу выйти.

«Но как мы выйдем отсюда? – подумал он. – В двери нет ручки». Он посмотрел на окна и ночь за стеклами. «Это пятый этаж».

– Вы решили спуститься в вестибюль? – спросил голос.

– Да, – ответил Хэл.

– Ваше решение учтено, – сказал голос. – Время вам было предоставлено, когда вы вошли.

«Время было предоставлено, – подумал он. – Рут очень точно выразилась: это тюрьма».

– Что с нами будет? – спросила она. Она прижалась лицом к его груди. – Дорогой, сделай так, чтобы с нами ничего не случилось.

Он крепко обнял жену, осмотрел комнату.

Дверь номера открылась внутрь.

– Дверь открылась, – сказал он. – Держи себя в руках. Не выпускай мою ладонь.

Он повел Рут за собой в коридор, к лифту. Оператора не было, но двери лифта закрылись, как только они вошли. Кабина заскользила вниз, а потом плавно остановилась. Двери открылись.

Люди!

Резкая перемена в вестибюле поразила их, как только они вышли из лифта.

Вестибюль был заполнен людьми. Молчаливыми, настороженными людьми – они расхаживали по помещению поодиночке, парами, группами.

– Я видела, как вы вошли, и в тот же момент решила поговорить с вами. – Дрожащий старческий голос принадлежал женщине.

Хэл и Рут одновременно посмотрели налево. Говорила седая женщина с морщинистым лицом. На ней было старомодное синее платье. Оно висело настолько свободно, что казалось, будто женщина вот-вот из него выскользнет.

Хэл попытался заговорить, но вдруг – с жутким страхом – осознал, что не может вымолвить ни слова.

– Думаю, что некоторые из нас приняли такое же решение. – Она смотрела на Хэла и Рут странно блестящими глазами. – На этот раз возможность выпала мне. – Она кивнула. – Возможно, вы не сможете со мной говорить, потому что не определились с временем и местом решения, и оно выглядит в какой-то мере случайным. Но это неважно.

Она покачала седой головой.

– Я заранее знаю ваш вопрос. Вы попали сюда случайно, к тому же вы – молодожены. Тем больше мне вас жаль.

Хэл снова попытался заговорить, и снова безуспешно. Его удивила молчаливость Рут. Хэл посмотрел на нее. Лицо жены было неподвижным и бледным. В нем не было ни кровинки.

– Мы можем просветить вас насчет того, чем на самом деле является этот отель, – снова заговорила старуха. – Это своего рода уединенный госпиталь, заброшенный в эту немыслимую глухомань. Почему он здесь, можно только гадать. Но мы знаем, для чего он предназначен. Здесь лечат от игромании.

Женщина снова кивнула, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

– Я и сама была игроком, – сказала она. – Нам думается, что у этого отеля есть аура, которая привлекает игроков, когда они приближаются к нему. Иногда госпиталь засасывает таких случайных путников, как вы. Но это машина, и она не способна корректировать свой выбор. Под азартной игрой эта машина понимает весьма странные и неожиданные вещи.

Хэл вспомнил рокочущий голос в номере: «Никаких азартных игр!»

За спиной женщины, в центре вестибюля, стоял низенький человек в костюме и сорочке со стоячим воротником – по моде середины двадцатых годов. Человек внезапно схватился за горло и, не издав ни звука, упал на пол. Он лежал на полу, словно груда накрахмаленного отглаженного белья.

Хэл снова почувствовал себя так, будто оказался в ночном кошмаре.

Откуда-то появился старик-портье, подбежал к трупу, схватил его за ноги и поволок за угол.

– Кто-то только что умер, – сказала старуха. – Я вижу это по вашим глазам. Время смерти определяется в тот момент, когда вы переступаете порог отеля. Заранее определяется даже причина вашей смерти. – Она вздрогнула. – Некоторые люди умирают весьма мучительно.

Хэла охватил жуткий холодок.

Старуха вздохнула.

– Вы, конечно, хотите знать, есть ли возможность бежать отсюда. – Она пожала плечами. – Возможно, есть. Люди иногда исчезают, но, может быть… это просто какой-то иной способ.

Хэл вдруг понял, что к нему вернулся дар речи. Это поразило его настолько, что единственное, что он мог произнести, было: «Я говорю». Голос его, впрочем, был лишен всякой выразительности. Потом он добавил:

– Должен быть какой-то выбор.

Старуха безнадежно покачала головой.