Машина бытия

– Дело в том, – заговорил Никки, – что это планарии. Но у этих планарий есть одна особенность. – Он указал на клубок водорослей. – Живое мыслящее существо – это вот эта водоросль. Шары – это ее глаза, уши, руки и голос… средство ее контакта со Вселенной, у которой она учится.

– Планарии? – недоверчиво переспросила Там.

Рут был погружен в свои мысли.

– Да, земные планарии – это маленькие земные плоские черви, – сказал Никки. – Я однажды спросил Корабль об одном стихотворении – «Пища богов», – и Корабль включил планарий в свой ответ.

– Я никогда о них не слышала. Что…

– Несмотря на всю свою примитивность, они могут обучиться хождению по лабиринту, – сказал Рут. Он смотрел на Никки с интересом.

«Давно ли он об этом знает?» – подумал Никки, а вслух сказал:

– Причем они умеют это делать без обучения.

Там подалась вперед, насколько позволял ей ремень безопасности.

– Они могут обучаться без…

– Они могут вырастать в целый организм из малой части своего тела, – сказал Никки. – Отрежьте от планарии среднюю часть, и из нее вырастет целый червь с головой и хвостом. Из отрезанного хвоста вырастает середина и голова…

– Но ты же сказал, что они учатся без…

– Да, если размолоть червя, умеющего ориентироваться в лабиринте, и скормить этот фарш юному червю, который никогда не видел лабиринта, то он сразу станет в нем ориентироваться. Если скормить этого молодого червя следующему, тот научится находить выход еще быстрее. Чем больше таких итераций, тем быстрее учатся черви.

– Оболочки растворяются в воде, – сказала Там, глядя на залив. – Грязь…

– Это еда бессмертных водорослей, – сказал Никки. – Интересно, сколько времени они здесь живут и учатся? Должно быть, наше появление – это для них большое развлечение.

– Все это очень интересно, – сказал Рут. – Но мы находимся здесь в ловушке, у нас нет никакой возможности связаться с колонией и нет возможности самостоятельно вернуться назад…

– Ты намеревался вернуться назад пешком после трагической аварии и героической одиссеи через местность, кишащую демонами. И что ты теперь предлагаешь? – спросил Никки.

– Я намерен ждать, – осклабившись, ответил Рут.

«Спаси нас, Корабль! – подумала Там. – Он признался, что Никки прав. Но как…»

– Там пережила два полета, потому что ты спасал ее оба раза, не так ли? – спросил Никки.

Рут пожал плечами. Это был бессмысленный вопрос, а кроме того, в выражении лица Там читался достаточно красноречивый ответ.

– Но как? – спросила Там, уставившись на Рута.

– Он не вполне человек, – сказал Никки. – Я не знаю, кто он и откуда взялся, но он может делать то, что мы сделать просто не в состоянии.

– Спаси нас, Корабль, – прошептала Там.

– Спаси нас, Корабль, – зло передразнил ее Рут. – Вы, глупцы, не имеете ни малейшего представления о том, что происходит на Медее, почему вы здесь и что вы делаете.

Никки улыбнулся неторопливой, почти сонной улыбкой.

– Но мы учимся. Мы наблюдаем, чтобы учиться, мы слушаем, чтобы учиться, мы трогаем и нюхаем, чтобы учиться, и мы…

– И, может быть, настанет благословенный день, когда вы сможете… – Рут указал на бурные волны залива, – …сможете съесть супчик из своих «учителей», вот как вы будете учиться.

Рут отстегнул ремни, встал и открыл дверь люка. Холодный, насыщенный озоном воздух хлынул в кабину. Воздух был чистым и бодрящим и лишь немного отдавал гниением.

С ветерком в кабину ворвалось ритмичное посвистывание и тихие стоны. Откуда-то доносилась песня флейты, соблазняющая своей красотой, как сирена. Никки стал покачивать головой в такт ритму. Он расстегнул ремни и дал знак Там сделать то же самое.

Когда она встала и выглянула наружу сквозь остатки лопнувшего баллона, она едва не задохнулась от изумления. Масса шаров – пурпурных, красных, зеленых, желтых, синих… переливающихся разными цветами радуги – плыла к кабине. Впереди двигался огромный шар размером едва ли не с флоутер. Этот гигант исполнял торжественную цветовую симфонию красного и пурпурного цветов.

Сквозь щель приоткрытого люка в кабину начал сыпаться дождь мелкой, сладко пахнущей пыли. Никки схватил Там за руку и вывел ее из кабины на платформу, образованную надутым понтоном. Там охотно последовала за ним. Рут остался в кабине.

Шторм ушел в открытое море, оставив после себя лишь теплый бриз, а в воздухе носились мелкие обрывки оболочек разрушенных молниями шаров. Завихрения пастельной пыли крутились вокруг кабины, и туман этого облака скрывал береговую линию. Из воды поднимались все новые шары, заменяющие потерянные.

Приблизившаяся масса шаров окружила кабину и потянулась своими щупальцами к Никки, чтобы ласково погладить его по лицу. Никки восторженно протянул к ним руки, но Там предпочла уклониться от этой ласки. Рут тоже вышел на понтон, но одно щупальце внезапно с силой хлестнуло его по лбу. Рут вскрикнул и убежал обратно в кабину.

Никки сделал вид, что ничего не заметил.

Чирикающие шары продолжали толпиться вокруг Никки, что-то ему напевая. Там стояла, прижавшись спиной к стене кабины, очарованная радужным танцем и пронзительными, как звуки флейты, песнями.