Машина бытия

Гастин: А твои корни – это переселенцы-нищеброды, Бесси! Прекрасные люди! Если бы не они и не этот старый пыльный хлам, ты бы не каталась сейчас как сыр в масле!

Миссис Килкау: По-моему, с твоей стороны эгоистично держать эти бесценные…

Гастин: Конечно, эгоистично! Но это привилегия тех, кто хорошо потрудился и прожил достаточно долго, чтобы иногда оглядываться назад. Задумайся на секунду, девочка, что именно я обнаружил, какие чудеса болотный крем творит с цветом кожи. Я заслужил свое право быть эгоистом!

Миссис Килкау: Да, дядя Гас. Я слышала эту историю.

Яггата: Но мы ее не слышали, мистер Гастин. Не хотите ли…

Гастин: Да, хочу… но как-нибудь в другой раз, сынок. Сейчас я что-то подустал слегка, мне нужно передохнуть.

Яггата: Конечно, сэр! Может быть, назначим время…

Гастин: Я тебе позвоню, сынок. Не звони мне. Оооох! Чертова рана! Но я тебе вот что скажу, сынок: я передумал насчет этой твоей дребедени. Всем полезно иногда вспомнить свои корни. Если у тех, кто посмотрит твою запись, есть хоть какие-то мозги, они тоже вспомнят свои корни. Им полезно!

(Редактор: Запись обрывается здесь. В комментарии говорится, что Хильмот Гастин заболел на следующий день. Второе интервью отложено на неопределенный период.)

Сенатор Золам: Вам есть что еще предоставить сейчас, господин секретарь?

Секретарь Аблар: Я надеялся, что мой помощник секретаря по культурным вопросам будет здесь сегодня. К сожалению, его пригласили на межкультурный прием с представителями планет Кольца.

Агент саботажа Макки: Это сделал я, господин секретарь. У членов комитета сегодня мало времени.

Секретарь Аблар: Ясно.

Сенатор Золам: В отсутствие дальнейших дел Особый подкомитет по межгалактической культуре распущен до 16:00 завтрашнего дня.

Старый блуждающий дом

Всвою последнюю ночь на Земле Тед Грэхам вышел из телефонной будки со стеклянными стенами и нагнулся, избегая столкновения с мотыльком, который отчаянно бился о голую лампочку над будкой.

У Теда Грэхама была длинная шея и слегка вытянутая яйцеобразная голова, макушку которой покрывали песочного цвета волосы, рано начавшие редеть. Нечто в его худобе и напряженном виде намекало на его профессию: лицензированный государственный бухгалтер.

Он остановился за спиной у своей жены, которая изучала страницу с объявлениями в газете, и нахмурился.

– Сказали ждать здесь. Они за нами приедут. Говорят, что ночью самим трудно отыскать это место.

Марта Грэхам подняла глаза. Это была по-детски миловидная женщина с кукольным личиком и на предпоследнем месяце беременности. В желтом свете фонаря над будкой ее забранные в хвост темно-рыжие волосы выглядели не такими яркими.

– Я просто должна жить в доме, когда родится ребенок, – сказала она. – Какое у тебя впечатление от разговора с ними?

– Даже не знаю… Я слышал что-то странное – как будто они спорили на иностранном языке.

– Они говорили, как иностранцы?

– В некотором роде. – Он махнул рукой в сторону вереницы темных трейлеров, в одном из которых два окна горели янтарным светом. – Давай подождем внутри. Жуки здесь просто убийственные.

– Ты сказал им, какой трейлер наш?

– Сказал… Знаешь, мне почему-то показалось, что он их не очень интересует. И вообще странно, что они хотят обменять дом на трейлер.

– Ничего странного. Наверное, их просто одолела жажда странствий, как когда-то было с нами.

Казалось, он ее не слушал.

– Язык, на котором они спорили, очень странный. Как всплески шума.

В трейлере Тед Грэхам сел на зеленый диван, который при необходимости раскладывался в двуспальную кровать.

– Здесь не помешает хороший налоговый бухгалтер, – сказал он. – Когда я впервые увидел это место, то сразу об этом подумал. Кажется, в этой долине состоятельные жители. Странно, что никто раньше не открыл здесь офис.

Жена села в кресло с высокой спинкой возле стойки, разделявшей кухню и жилой отсек, и сложила руки на округлом животе.

– Я просто устала от того, что подо мной все время вертятся колеса, – сказала она. – Я хочу сидеть и до конца жизни смотреть на один и тот же вид из окна. Не знаю, почему трейлер вообще казался нам таким привлекательным, когда…

– Жажда странствий у нас была из-за наследства, – сказал он.

По гравию снаружи заскрипели шины.

Марта Грэхам выпрямилась.

– Может, это они?

– Что-то уж очень быстро. – Он подошел к двери, открыл ее и уставился на человека, который как раз занес руку, чтобы постучать.

– Вы мистер Грэхам? – спросил гость.

– Да. – Тед впился глазами в посетителя.

– Я Клинт Раш. Вы звонили по поводу дома?

Мужчина вышел на свет. Поначалу он показался Теду стариком с усталым, грубым лицом, изборожденным морщинами. Но когда посетитель повернулся к свету, морщины будто испарились, а вместе с ними и годы.