Машина эмоций

Запомнить те из мыслей, которые помогли достичь цели, остальное вырезать.

Снабдить новые знания ссылками, чтобы вызвать их, когда понадобится.

Способ репрезентации объекта влияет на то, какие из других объектов покажутся сходными.

Чем больше внимания вы уделите этим решениям, тем больше пользы извлечете из любой ситуации. Качество этих процессов можно даже считать важным аспектом «чемодана» характеристик, которые люди называют «интеллектом». Однако простая запись решений позволяет решать лишь относительно схожие задачи, тогда как регистрация того, как мы нашли эти решения, помогла бы нам разобраться с гораздо более обширным диапазоном ситуаций.

Например, если вам случилось победить, играя в шашки или шахматы, нет смысла просто записывать свои ходы, потому что вы вряд ли когда-нибудь снова столкнетесь с тем же положением фигур. Куда полезней будет разобраться в том, какие из ваших высокоуровневых решений помогли достичь выигрышной позиции. Вот замечание, которое сделал пятьдесят лет назад Аллен Ньюэлл:

Весьма сомнительно, чтобы в факте «победы», «проигрыша» или «ничьей» содержалось достаточно информации, когда речь идет об игре целиком [поэтому, чтобы научение было эффективным], каждая игра должна давать гораздо больше информации ‹…› Если цель достигнута, ее подцели поощряются, если нет – блокируются ‹…› Каждая сформированная тактика предоставляет информацию об успехе или провале методов поиска тактики, каждое действие противника предоставляет информацию об успехе или провале вероятностных предположений и т. д. [Ньюэлл, 1955].

Таким образом, когда вы наконец достигаете цели, вам необходимо отметить релевантность высокоуровневого метода, использованного для разделения этой цели на подцели. Вместо того чтобы просто сохранять решения задач, можно использовать каждый такой опыт для оттачивания стратегий поиска решений.

Ученик:Но тогда надо будет запоминать и стратегии, которые привели к выбору именно этих методов, – и процесс станет бесконечно цикличным!

Нет четкого ограничения, как долго можно размышлять о причинах конкретного успеха. На самом деле, осознание иногда запаздывает на минуты, часы или даже дни; это говорит о том, что порой назначение коэффициента релевантности требует обширного поиска, который охватывает значительную часть разума.

Например, иногда нас «осеняет»: «Теперь я знаю, что надо делать!» или «До меня вдруг дошло, почему это сработало!». Но, как упоминалось в разделе 7.7, не следует полагать, что эти проблемы были решены в ту самую чудесную секунду – ведь мы не подозреваем о бессознательной работе, которая ей предшествовала. В таком случае эта секунда лишь отмечает ту точку, когда какой-то из ваших Критиков заявил: «Прошло уже так много времени, что пора прекратить – и выбрать ту из уже рассмотренных тактик, которая в данный момент кажется самой удачной»[121].

Обычно мы назначаем эти коэффициенты без особенной рефлексии, но время от времени, выполнив какую-то сложную задачу, человек может сказать себе: «Глупо было тратить столько времени, когда я с самого начала знал, что надо делать». Чтобы исправить это, он, возможно, создаст нового Критика или скорректирует того, который не подсказал ему путь к необходимому фрагменту знаний.

Однако такая рефлексия часто оказывается бесплодной, потому что разобраться, как нашлось решение, бывает труднее, чем решить саму проблему; причина в том, что мы недостаточно знаем о работе наших собственных психических процессов. Другими словами, наша способность к «интроспекции» ограничена; в противном случае не было бы необходимости в психологах. Поэтому для того, чтобы понять, как происходит процесс научения, необходимо больше исследований по теме того, как назначают коэффициенты релевантности маленькие дети, как у них развиваются более совершенные методы, как долго сохраняются такие процессы и в какой степени можно научиться их контролировать. В главе девятой мы также обсудим, как с назначением коэффициента релевантности могут быть связаны приятные ощущения.