Машина иллюзий

Бук улыбнулся, и у Зои вдруг возникло невероятно странное чувство. Ей показалось, что при других обстоятельствах он бы ей понравился. Возможно, она даже считала бы его своим другом.

Может, это еще одна из тактик ее мучителя – притворяться милым, добрым и разумным, даже когда он творит с тобой отвратительные вещи? Когда боль причиняет человек, который выглядит настолько симпатичным, она казалась гораздо более напряженной и унизительной.

– Да, это было бы в самом деле прискорбно, Зои. Могу я называть тебя «Зои»? «Мисс Эллейн» – это так официально, а ведь мы, кажется, довольно хорошо друг друга узнали, хотя и познакомились совсем недавно.

– Можешь назвать меня «Зои», а я тогда буду звать тебя «бэньтьеншэн де и дуэйжоу».

На этот раз Бук просто отмахнулся от оскорбления.

– Зои, дело вот в чем: мы, служившие в вооруженных силах Альянса, не можем допустить, чтобы ты и тебе подобные нас выслеживали. Мы не заслуживаем подобного обращения. Мы просто выполняли приказ, делали все, чтобы закончить войну как можно быстрее.

– Ага, точно. Какое благородство. И, полагаю, частью всего этого были твои допросы?

– Разумеется. Армия, если она хочет добиться успеха, нуждается в информации о противнике, а быстрее и проще всего ее можно добыть, допрашивая вражеских солдат. Я старался действовать как можно эффективнее и причинять минимальное количество страданий. Иногда, увы, для этого приходилось причинять максимальное количество страданий за кратчайший промежуток времени. Так уж устроен мир. Но с тобой все немного по-другому. У тебя нет нужных мне сведений, и поэтому у меня только одна цель – причинить тебе боль и унизить тебя. Я хочу сделать твои последние часы настолько невыносимыми и ужасными, насколько это возможно. Кстати…

Бук повернулся к своему рабочему столу, который – не случайно – стоял в поле зрения Зои. На столе лежали самые разные острые предметы: с зубцами, с лезвиями, с маленькими встроенными двигателями, длинные и заостренные предметы, устройства, которые уменьшались, устройства, которые увеличивались. Все они потемнели от времени, но было видно, что о них заботятся. Зои представила себе, как он, оставшись наедине, внимательно разглядывает их и с наслаждением вспоминает вопли и крики, которые каждый из этих предметов вызывал у его жертв, как он изобретает новые пытки.

– Ты должна понять, – сказал Мясник из Бейликса, – что отныне твоя жизнь измеряется только болью. Время потеряет для тебя всякий смысл, и останутся лишь периоды мучений, перемежающиеся интервалами для восстановления. Они станут для тебя днями и ночами. Ты будешь рыдать. Ты будешь звать мамочку. Ты опорожнишь свой мочевой пузырь и, возможно, еще и кишечник. Пожалуйста, не стесняйся этого – я к этому привык. Ты будешь мечтать о смерти и умолять, чтобы я тебя убил. Но моя цель состоит не в том, чтобы убить тебя, а наоборот, в том, чтобы как можно дольше сохранить тебе жизнь.

– И если ты думаешь, что в последнюю минуту тебя помилуют, – продолжил он, – то я должен сразу сказать, что этого не произойдет. Никто не знает, где ты, даже твой бывший соратник Малькольм Рейнольдс. Никто понятия не имеет, где находится это здание – за исключением сторонников Альянса, которые доставили тебя сюда, – тех самых людей, которые отобрали у тебя оружие, сорвали с тебя одежду и привязали тебя к этому стулу. Они сидят в коридоре рядом с этой комнатой и слушают, как ты страдаешь. Скорее всего, сейчас они курят и смеются, слушая твои вопли. Быть может, они даже пошло шутят насчет твоей несомненной сексуальной притягательности и обсуждают, что бы они хотели с тобой сделать. Однако они изменят свое мнение о тебе, когда я с тобой закончу. Возможно, я даже позову их сюда, чтобы они полюбовались последними мгновениями твоей жизни. Отвращение, написанное на их лицах, скажет тебе все.

Он выбрал на столе один из инструментов – вещь, похожую одновременно на складной нож и на венчик для сбивания яиц. Зои заметила кнопку включения на корпусе и встроенный в ручку скользящий рычаг.

– Я позабочусь о том, чтобы ты их увидела, – сказал Бук. – Но два глаза для этого тебе не нужны.

Пока он шел к стулу, Зои собрала свою волю в кулак. Больше она ничего не могла сделать. Она оскорбляла Бука, и, если бы хоть одно из оскорблений достигло цели, это хотя бы немного ее утешило, но, к несчастью, вся ругань от него просто отлетала. Зои сомневалась, что у него есть душа, к которой можно воззвать. На этом варианты заканчивались.

Она могла разве что задержать его и отложить этот жуткий момент.

– Как ты стал таким? – спросила Зои.

Бук остановился. Инструмент, похожий на венчик для сбивания яиц, оказался совсем рядом с ее лицом.

– Забавно, – сказал он. – Я всегда думал, что мне суждено принять духовный сан. В детстве и даже в юношестве я не мог представить себе ничего лучше карьеры пастыря. Я чувствовал, что свет Господень силен во мне. Я мечтал творить добрые дела и наставлять в вере других.

– И вот в кого ты превратился. Твой босс – уже не Бог. Ты служишь другому начальнику.

Бук неискренне рассмеялся.