Машина мышления. Заставь себя думать

Удивительно, но, как показывают недавние исследования, области мозга, которые у человека являются центрами речи, обнаруживаются также и у наших ближайших эволюционных родственников — увеличенные как раз в области Брока и Вернике (рис. 34).

Рис. 34. Человеческий мозг с областями Брока и Вернике, а также гомологичные им области мозга шимпанзе[34].

Но, наверное, самое интересное в том, что в обезьяньем мозге эти центры «проторечи» отвечают вовсе не за крик, как можно было бы подумать, а за… жесты49. Этот факт, к слову, установил легендарный первооткрыватель «зеркальных нейронов» Джакомо Риццолатти в совместном исследовании с профессором Университета Калифорнии в Сан-Диего Майклом Арбиба.

Теперь представьте себе, что такое жесты.

Когда вы жестикулируете, вы как бы рисуете вокруг себя некую модель реальности — «он», «я», «ему», «с ним», «туда», «сюда», «отсюда», «посмотри на меня», «я слежу за тобой» и т. д., — которую вы наглядно демонстрируете своему собеседнику.

Так что по мере формирования областей мозга, отвечающих за речь в нашем левом полушарии, мы начинаем соотносить эти две геометрии — устройство мира (знание того, как он, этот мир «работает», ощущается) и социального пространства.

Социальные взаимодействия вообще оказываются главным триггером развития левого полушария:

• прежде всего, названия предметов — ни одно из тех слов, которыми мы с вами пользуемся, не является нашим, мы его подслушали, поняли его функционал и, можно сказать, нацепили на своё ощущение того, что это слово для нас значит,

• но изначально наше мышление и наша речь предметно-конкретны — вот предмет, вот его название, — я тыкаю пальцем, гулю соответствующий звук, а мама мне этот предмет приносит,

• однако по мере уплотнения моих социальных контактов я начинаю предпринимать попытки понять, приспособить к своему опыту более абстрактные понятия.

Родителям, да и любому взрослому, очевидно, что такое «закатывать истерику», «вести себя некрасиво» (и вообще — «красивое», «некрасивое» и т. д.), «быть хорошим мальчиком», «держать себя в руках» и проч, и проч. Но что об этом знает годовалый или даже трёхлетний ребёнок?

Он просто плачет, в ужасе или от тревоги, испытывает радость, ему что-то приятно и т. д. — всё это его состояния. А те названия, которые мы для них используем, для него абсолютно непонятны — какой-то набор звуков, сопровождающих те или иные ситуации.

Ему ещё надо как-то осознать, схватить эти ситуации, чтобы понять, о чём, собственно, ему пытаются сказать взрослые.

И не нужно испытывать иллюзий — ребёнок не знает, что взрослые хотят ему что-то сказать. Надо хорошо понимать, что такое человеческая речь, чтобы в принципе пытаться угадывать смыслы в произносимых человеком звуках.

Так или иначе, здесь снова чрезвычайно важен диалог между полушариями:

• ребёнок правополушарно понимает, что что-то испытывает, что-то воспринимает, как-то действует,

• а его левое полушарие тем временем пытается ухватить название, которым это всё называется, — «истерика».

По сути, ему надо, с одной стороны, схватить образ момента, суть своего переживания, а с другой — нахлобучить поверх этого образа и всего происходящего с ребёнком в данную секунду соответствующую языковую конструкцию.

При этом ему пока с трудом даются и куда более простые, но всё-таки уже абстрактные вещи.

• Почему, например, «стулом» называется и та штука, в которую его сажают для приёма пищи, и та, которой пользуются родители, и та, которую он сам использует, усаживая своего медведя на игрушечный «стул»?

• Почему «белый медведь» тоже называется «медведем»? Мы-то привыкли к этой подмене. Но для ребёнка это два очень непохожих друг на друга существа, почему они оба «медведи»?

• Почему, наконец, «еда» и «питьё» бывают «взрослыми» и «детскими»? И мама с папой что-то пьют, и я пью — почему это разное? Я знаю, что есть «молоко», «чай», «компот», «сок», а что такое «взрослое питьё»?

Всё это ребёнок понимает исключительно в социальных ситуациях, или просто доверяя взрослым, или оценивая поведение других людей в тех или иных обстоятельствах.

И это осмысление опять-таки происходит в правом полушарии, в зонах, которые мы неслучайно называем «пространственными», а точнее — зонами, где мы учимся видеть отношение друг к другу тех или иных элементов.

В 2009 году группа итальянских нейробиологов под руководством профессора Альфредо Бран-куччи представила большое аналитическое исследование, в котором изучался корпус научных работ, посвящённых различным аспектам социальной коммуникации с точки зрения межполушарной асимметрии50.