Машина правды. Блокчейн и будущее человечества

Возможно, вы заметили, что все вышеупомянутые пилотные проекты — за исключением реализуемого в Гане — опираются на уже существующие, более или менее достоверные архивы. Нужно лишь занести их в блокчейн-реестр. До сих пор не предпринимались попытки оформить право собственности там, где записей о нем не существует или где архивы находятся в бедственном состоянии. Дело в том, что при создании архивов «с нуля» очень велик риск закрепить и легитимизировать давние правонарушения, ведь первичные документы, как правило, недоступны. Эта проблема освещена в работе профессора Университета Британской Колумбии Виктории Лемье[190]. Она анализирует опыт ныне замороженного проекта компании Factom по регистрации имущественных прав в Гондурасе и предупреждает об опасности чрезмерного доверия к цифровым технологиям. С ее точки зрения, технология блокчейн полезна для отслеживания транзакций, однако «может негативно сказаться на достоверности информации». Фактически проблема сводится все к тому же извечному вопросу о благонадежности и посредничестве, которого в данном случае невозможно полностью избежать. Можно ли верить тому, кто заявляет права собственника на жилье? Кому в принципе можно верить в этих случаях? Это «внесетевая» проблема, связанная не с хешированием данных в блокчейне, а с сомнительностью источника информации.

Во многих странах третьего мира бюрократический хаос длится веками, поэтому есть все основания опасаться, что внесение ложных данных в блокчейн-реестр закрепит права богатых коррупционеров и окончательно обездолит рядовых граждан. Битва за честность и прозрачность может привести к конфликтам, насилию, запугиванию и вообще оказаться на руку преступникам. В беднейших кварталах право собственности по обыкновению определяют местные криминальные группировки. Хотим ли мы, чтобы блокчейн увековечил их картину мира?

Тем не менее улучшенная система отчетности и аудита, которую обещает нам новая технология, сама по себе может стимулировать законопослушность. Блокчейн, конечно, не отобразит дачу взятки наличными, но неопровержимым образом зафиксирует манипуляции с реестром, которые можно будет использовать как улики против продажных чиновников. Каждый этап в истории жилищного объекта — землеустройство, переговоры с владельцами соседних участков, подписание акта купли-продажи и т. п. — можно будет отобразить в блокчейн-реестре. Столь подробная запись — мощный инструмент для подтверждения законного права, чего нельзя сказать о привычных нам реестрах. Их можно фальсифицировать, чтобы скрыть следы мошенничества. Как правило, люди ведут себя более законопослушно и осмотрительно, если знают, что каждый их шаг можно проследить.

Эрнандо де Сото полагает, что нельзя пасовать перед социальными проблемами, которые могут возникнуть при записи имущественных прав. Общественные и экономические выгоды от наличия достоверных свидетельств значительно перевешивают риск легитимизации давних нарушений. К тому же культурная традиция сообщества, как правило, включает и знание об имуществе его членов. Это знание во многих случаях можно конвертировать в надежные цифровые данные.

Джулиус Акинеми, научный сотрудник медиалаборатории Массачусетского технологического института, также решает проблему установления собственников с помощью древних культурных практик. Он просит деревенских старейшин Камеруна и Сенегала определить, что и кому принадлежит в их поселении, а затем заносит данные в цифровой реестр (его собственной системы, а не на основе блокчейна). Интересно, что к каждой записи прилагается рейтинговая шкала, которая должна гарантировать добросовестность старейшин. Если кто-то из них обманом припишет земельный участок или стадо своему родственнику, пострадавшая сторона может выразить протест с помощью рейтинга[191]. По словам Акинеми, налицо положительный эффект: старейшины стремятся повысить авторитет в глазах общины, набирая высокие рейтинги.

Не только земля