Машина снов (СИ)

– Да что вы мне «ладнаете», – взвился Чжао. – Я смотрю, поднимаются они в харчевню одну, где на вывеске два карпа дерутся. Там два этажа под постоялый двор отданы, но я ж знаю, туда без чиновной пайцзы не войдёшь, слишком близко от дворца. Я – за ними, кто меня остановит? Я ж в мундире. Я же тебе не лахудра какая. Я, было дело, подумал, что раз пайцзы у них есть в чиновной гостинице остановиться, может, они вельможные какие? А мне страсть как хочется хотя бы на одну фрейлину голой попялиться. Говорят, у них кожа прозрачная совсем, видно, как кровь бежит под ей. Я по дальней лестнице осторожно поднялся, смотрю… А там дела-то совсем худые. Они платья-то снимают, а сами – всё сплошь мужики.

– Да ну? Актёры, что ли?

– Ага, актёры, усатые, как кошка, да с саблями кривыми. Сарацины то были, вот чего, – и Чжао откинулся назад, довольный произведённым эффектом.

Марко помолчал, потом достал несколько монет и бросил в пыль. Куры бросились к ним, но Чжао с неожиданным для пьяного проворством прыгнул животом в пыль и начал любовно обдувать монеты, пряча их за пазуху.

– Может, ещё подкинете, раз вы от вина добренький такой стали? А то у меня от ваших пинков до сих пор причинное место словно кипятком обжигает, – сказал Чжао, не поднимаясь.

Марко достал остатки связки и побренчал деньгами как бы в задумчивости, глядя, как жадно глаза стражника следят за движением монет, словно кошка водит мордой за бумажной бабочкой на верёвочке.

– А ты доложил уже кому-нибудь? – спросил юноша деланно безразличным голосом.

– А мне зачем это? Меня дела за стеной не касаются. Мне за это денег не дают.

Марко бросил катайцу связку монет и тяжело поднялся.

– Спасибо тебе, Чжао, за вино. Пойду я.

– Куда вы пойдёте-то? Уж ночь на дворе. Остались бы, а то мне и поговорить не с кем, – обиженно протянул стражник.

– Ты про наш уговор помни. Стереги паланкины мои. Только я могу их заставить полететь. А будешь хорошо служить – и тебя научу, как ими понукать.

– Честно?

– Ты мне не веришь, что ли?

– Монету давайте, так я вам и молиться буду, мне-то чего…

– Достаточно с тебя монет на сегодня, – сказал Марко и скрылся в темноте.

Он пошатываясь прошёл пару ли по неосвещённой хозяйственной дороге, у поворота обернулся, чтобы убедиться в том, что за ним никто не наблюдает, и припустил во всю мочь, рискуя сломать лодыжку на ухабах. Сердце его билось как сумасшедшее.Пятнадцать.

Выходя из паланкина, окружённый плотным кольцом бойцов Золотой сотни, доставивших его в императорский зал для церемоний, заспанный Марко тёр глаза в попытке понять, что именно происходит. Почему охрана богдыхана ведёт себя как конвой, пресекая все попытки заговорить с нею? Даже на пайцзу не реагирует. Марко добрался до дому только к рассвету, сожалея о том, что у него нет дозволения передвигаться по дворцовой территории верхом. Он только-только успел смежить веки, как в косяк двери уже застучали рукояти мечей. Он, наверное, с полчаса искал парадное платье, с трудом отгоняя настойчиво наваливающийся сон. Дорожка до церемониального зала показалась ему бесконечным болотом, он шёл, еле переставляя ноги, будто бы сапоги вязли в топкой жиже. Однако, как только он увидел Хубилая, сон как рукой сняло. Болезненная худоба обострила все черты на грубом лице богдыхана, подчеркнув его глаза, чёрные, как ночная пустота. Иногда в них вспыхивали и медленно гасли искры гнева. Марко механически бросил взгляд на руки императора и всякие сомнения оставили его: перед ним был действительно повелитель Суши. По правую руку от него на низеньком троне сидел Темур, одетый в подчёркнуто скромный однотонный халат пусть и из дорогого шёлка, но почти лишённый каких-либо узоров. Слева от императора сидели Николай и Матвей. Их лица не выражали ничего хорошего, да и вообще вся обстановка пугающе напоминала суд.

Марко предусмотрительно оставил свой меч начальнику стражи, от греха подальше, принял из его рук ослепительно белые чувяки, переменил обувь, прошёл к трону и преклонил колено, опустив голову в поклоне. Хубилай молчал. И это молчание пугало гораздо сильнее любых слов. Исподлобья Марко видел только золочёные щитки на голенях ханских нухуров. И эти щитки блестели слишком близко. Где-то высоко под стропилами щебетнул дрозд, сорвалась из-под его когтей и полетела вниз невесомая деревянная труха. Тишина всё усиливалась. Даже дыхание охранников стало как-то тише. Фррррр, пропели птичьи крылья, и маленькая тень пересекла снежно-белую дорожку, ведущую к трону. Марко вдруг услышал стук своего сердца, как отзвук далёких боевых барабанов. Буммммм…

– Не вставай, – хрипло обронил Хубилай.

Трон заскрипел под его мощными ладонями, опёршимися о подлокотники, когда император встал с парчового сиденья. Шаги, приближающиеся по ступеням, показались ударами молота, загоняющими сваи. Богдыхан подошёл вплотную к Марку и, не торопясь, обошёл его по кругу.

– Ну? – продолжил он, не прерывая свой неспешный обход, словно волк, обегающий павшего старого оленя. Марку захотелось съёжиться и стать меньше муравья. – Рассказывай.