Машина снов (СИ)

Неожиданная горечь вдруг обрушилась на него, и Марко даже на минуту замолк, сглотнув подступившие мальчишечьи слёзы. Тоган усмехнулся с деланным участием. Марко заметил эту усмешку и стряхнул оцепенение. – Когда Кубла-хан слёг, я сразу же вспомнил твои слова и подумал: «А что же я буду делать, если он на самом деле умрёт?» И понял, что мне нужно бежать из Катая, пока я нахожусь под защитой его слова. Ты разделаешься с Темуром и поможешь нам с отцом и Матвеем уехать. Если всё получится – мы расстанемся лучшими друзьями.

– А если не получится? Темур очень силён… – задумчиво произнёс Тоган.

– Хе! Ты думаешь, у тебя есть выбор? – засмеялся Марко. – Тогда ты можешь подождать, пока твой братец удушит во сне либо тебя, либо твоего отца. А я пойду к яванцам. Договорюсь уйти с их караваном до Инда, там найму мавритан, потом через Святую землю, и домой. А ты оставайся, будешь хорошим памятником тщеславию и слабости, когда твоя умная голова будет торчать на колу у городских ворот.

Сгорбившийся Тоган прошёлся по комнате, шаркая чувяками и пожёвывая ус. Марко понял, что надо уходить, оставив собеседника наедине с переживаниями. Пусть немного поест сам себя. Он быстро глянул за окно: внизу серел довольно прочный на вид навес. Марко улучил момент, когда Тоган повернётся к нему спиной, и рыбкой махнул в оконный проём. Пролетая несколько саженей до навеса, он успел подумать, что поступает глупо, по-мальчишески, но интуиция не подвела – навес спружинил, и Марко кувырнулся с него на взбитый сотнями копыт навоз, покрывавший внутренний двор, мягко, как в перину, сразу по щиколотку уйдя в тихо чавкнувшую кашу. Придерживая ножны, чтобы некстати не выдать себя металлическим звяканьем, он быстро скользнул под сушившуюся на распорке кошму и глянул наверх, на окно, из которого только что выпорхнул. Тоган шарил глазами по двору с явно обалдевшим выражением лица. Марко с удовольствием бы последил за тем, что хитроумный мунгал будет делать дальше, но на это совершенно не было времени. Прикрываясь резкими чернильными тенями от навесов, молясь лишь о том, чтобы опередить тогановых соглядатаев, он побежал к привязи, у которой суетливо топтался косматый степной жеребчик.

Где-то вверху и позади уже слышались отрывистые гортанные выкрики, нехорошее звяканье ножен и фырканье потревоженных лошадей, но Марко, не обращая внимания на поднявшуюся суету, быстро вскочил в седло и, рискуя переломать коню ноги, направил его прямо в густую черноту оврага, огибавшего корчму сзади. Пригнувшись к самой холке, он изо всех сил стегал бедного жеребчика камчой и через несколько мгновений выскочил на большак совсем не там, где его ждали, чтобы под защитой медлительного каравана, тянувшегося по меньшей мере на целую версту, стремительно унестись в город.Тринадцать.

Ночь пронизывали мириады тонких поющих голосов: ручные цикады сходили с ума от весеннего любовного помешательства в своих клетях, их песни лились звонким хором, словно серебряные нити прокалывали угольно-чёрный бархат. Покои Темура, освещённые сотнями фонарей, вызывающе мерцали в Южном пределе дворца, будто щегольский фарфоровый чайник на столе, уставленном простенькой деревянной утварью. Марко перекрестился и поближе подобрался к северной стене здания, почти вплотную примыкавшей к ограде внутреннего периметра. Большая раскидистая ива укрывала его от глаз лучников на башнях. Марко привстал на одно колено и попытался погасить два фонаря, освещавшие угол. Стрелы еле долетали, приходилось бить навесом, но, в конце концов, ему удалось сбить фонари с крючьев, они жалобно покатились в арычок и недовольно зашипели, угасая в тёмной, быстро бегущей весенней воде. На ближайшей башне лучник занервничал и что-то крикнул в темноту, но Марко точно знал, что даже если стрела и долетит до него, то уж точно не пробьёт доспех, главное – действовать решительно и быстро.

Пригибаясь почти к самой земле, Марко добежал до угла, одним махом подобрал несколько стрел, не достигших фонарей, наспех сунул их в болтавшийся за спиной колчан и, выхватив меч, выставил из-за угла кончик отполированного лезвия. В мутном отражении колыхались огни, освещавшие стрелка на ближайшей сторожевой вышке. Тёмный расплывшийся силуэт лучника стоял неподвижно, вглядываясь в темноту. Марко замер. Издалека послышалось нежное позвякивание доспехов. «Двойку послал сюда, собака», – выругался юноша на добросовестного лучника. В тишине, перекрывая пение цикад, тоненько скрипнула натягиваемая тетива. Марко вынул из-за пояса стрелу и навесом послал её вверх. Она послушно описала дугу, и прочный шёлковый шнур, привязанный к хвостовику, лёг на конёк третьего этажа. «Не бог весть что, конечно, – подумал Марко,