Машина страха

Бумага имеет свойство не только храниться в архивах, но и попадаться на глаза. Не тем, кому полагается. Зная эту особенность, Ванзаров упомянул об изобретении Иртемьева настолько расплывчато, чтобы понял только тот, кто должен. Намек оказался для Бурцова слишком сложным.

– Господин Квицинский получил биометр…

– Это что такое?

– Изобретение доктора Барадюка. Иртемьев привез его из Парижа в качестве награды от учителя. Держал на виду в гостиной, прикрыв черным платком.

– Для чего применяется? – настороженно спросил Бурцов.

– По мнению доктора Погорельского и господина Прибыткова, биометр может показывать или концентрировать жизненную энергию человека. При помощи него доктор Барадюк получал фотографии мыслей.

– И только?

Ванзаров подтвердил: вещь совершенно безопасная, если не сказать бесполезная. По мнению господина Лебедева.

– Значит, настоящий аппарат исчез из саквояжа Иртемьева, – сказал Бурцов, хотя узнал об этом несколько дней назад.

– Александр Васильевич, никакого прибора не было…

Судебный следователь прикидывал: стоит делать шаг, после которого нельзя вернуться назад?

– Аппарат бесполезен без таланта Веры Ланд? – наконец спросил он.

– Иртемьев понял слишком поздно. Открытие стало для него тяжелым ударом, – ответил Ванзаров, не напоминая, что подробно описал об этом в отчете.

– Твердо уверены?

– Возможно, на допросе мадемуазель Ланд подтвердит.

– Допросить не смогу, – ответил Бурцов, притаптывая потухшую папиросу.

– Позвольте мне…

– Вы знаете, что она содержалась не в участке, а в Литовском замке?

Ванзаров знал, что пристав Вильчевский на всякий случай отказался держать у себя опасную арестантку. Веру отправили в Исправительное арестантское отделение. Под надзор господина Матеевского.

– Сегодня рано утром мадемуазель Ланд была расстреляна тюремным надзирателем, – сказал Бурцов. – Выпустил в нее весь барабан, последний патрон себе в висок. Господин начальник тюрьмы не может найти разумных объяснений. Кроме внезапного сумасшествия охранника…

Новость была настолько неожиданной, что логика пребывала в растерянности. Ванзаров не мог допустить мысли, что ошибся.

– Сестра навещала ее? – спросил он. Вопрос был не только глуп, но и бесполезен: подозреваемым в убийстве не разрешают свидания даже в участке. Тем более в тюрьме.

– Разум мадам Иртемьевой не вынес потрясений и потерю состояния… Вчера ее поместили в лечебницу для душевнобольных… Доктора говорят, что сознание к ней вернется нескоро…

Ванзарову оставалось только держаться до последнего.

– Плохие известия не доказывают, что machina terroris[28] работает в чьих-то руках…

Латынь Бурцов изучал, смысл был понятен:

– Сами придумали название?

– У Иртемьева было свое. Только мы его не узнаем.

– Каким образом аппарат мог исчезнуть из саквояжа?

– Вера могла перепрятать… Но в их номере искать бесполезно.

– Почему?

– Она согласилась остаться дома с Афиной. В «Виктории» ей ничего не было нужно…

– Куда она могла засунуть машину?

Бурцов не заметил, что увлекся и ведет уже настоящий допрос посреди улицы.

– Пристав Вильчевский наверняка предложил обыскать чердак, дом и вынести весь лед из ледника, – ответил Ванзаров.

Догадка была столь точна, что судебный следователь только крякнул. Все-таки нельзя забывать, с кем имеешь дело.

– А вы где бы искали? – с некоторым вызовом спросил он.

– В номере господина Калиосто…

– Какие доводы?

– Вера была сильнее гипнотизера и могла им управлять. Что и случилось в редакции «Ребуса». – Ванзаров не стал упоминать, что и об этом было написано. – А раз так, то у Калиосто – самое удобное место хранения. Он толком не знает, что это такое, на него никто не подумает. Но есть еще один довод…

– Не заставляйте себя упрашивать, Родион Георгиевич…

– Полагаю, вы сами его знаете, раз наша встреча у «Виктории»…

– Жду с нетерпением.

– Калиосто мог получить от Иртемьева machine terroris. И скрыть это.

Бурцов кивнул, как будто его мысли сходились.

– Зачем гипнотизеру машина страха? У него живая сила…

– Иртемьев мог попросить сберечь до лучших времен. Вероятно, когда пришел со скандалом, Калиосто его успокоил, выяснил причину огорчений, получил машину и пошел в дом к Иртемьеву, чтобы узнать, как ею пользоваться…

– Делаем вывод: оба довода указывают на один адрес, – сказал Бурцов и распахнул парадную дверь. – Пойдемте проверим силу вашей логики… А то пристав заждался…

Они поднялись на второй этаж гостиницы.

У номера топтались двое городовых, половые с коридорным держались поблизости, шушукались, зыркали на полицию. Пристав заметил и посторонился.

– Входи, Родион, полюбуйся…

Ванзаров вошел.

Калиосто и Люция сидели на диване рядышком, как будто сильно устали. Запрокинутые головы лежат на спинке. Глаза широко раскрыты, челюсти безвольно отвисли.

– Послать бы за господином Лебедевым, – сказал Вильчевский, обращаясь к Бурцову, как старшему.

– Успеете, – резко ответил тот. – Так вот, Родион Георгиевич, на телах нет ни огнестрельных, ни колотых ран. Насколько могу судить, нет следов отравления. Гипнотизер и его спутница внезапно умерли, как уснули. По-прежнему полагаете, что… латинская вещица бесполезна?