Машина страха

– Пора заканчивать, – прошептал Калиосто. – Сейчас разбужу… Он ничего не будет помнить. Не беспокойтесь…

Никогда у Ванзарова не было такого допроса – успешного и вместе с тем бесполезного. Вытаскивать из людей то, что они тщательно скрывали, он умел превосходно. Но Сверчков ничего не скрывал. А вытаскивать было нечего. Почти нечего…

Калиосто склонился и легонько щелкнул пальцами. Звук трескучий, как ломают сухую ветку. Сверчков повел головой, будто не понял, как очутился на стуле.

– Что вам нужно? – сказал он, отстраняясь от гипнотизера.

– Всего лишь предложил вам сесть, месье, – ответил с поклоном Калиосто.

Сверчков не мог вспомнить, вообще зачем здесь находится.

– Так вот, господин Сверчков, на чем мы остановились, – сказал Ванзаров тоном, будто его прервали в середине разговора. – У вас отличная память. Не так ли?

– Благодарю… Не жалуюсь… – Юный правовед еще сомневался, в какую же реальность попал.

– Помните господина Калиосто?

– Отлично помню, – последовал точный ответ.

– Он вызвал первой угадывать мысли мадам Иртемьеву?

– Нет, конечно, нет. Афина Петровна отказалась.

Попросили Веру Ланд…

– На второе приглашение она согласилась?

– Снова нет… Вышла мадемуазель Волант…

– Последним оказался господин Погорельский?

– Михаил Хованский вызвался… Сам…

Показания свидетеля заставили Калиосто снова пережить трагедию. Нельзя платить неблагодарностью за услугу. Ванзаров простился и вышел вместе со Сверчковым на Казанскую улицу. Юноша был в сомнениях.

– Родион Георгиевич, зачем вы притащили меня к этому… странному господину?

– Хотел проверить, насколько он врет, – ответил Ванзаров.

– Проверка удалась?

– С вашей помощью…

Сверчкову ужасно хотелось узнать, что именно разнюхал чиновник сыска, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы задавать неудобные вопросы. Для блестящей карьеры – отменное качество.

– Рад был помочь…

– Хотите совет, Евгений Иванович? – сказал Ванзаров в качестве ответной любезности.

– Буду счастлив…

– Если станете судебным следователем, никогда не задавайте вопрос, если не знаете на него ответ.

– Благодарю, – пробормотал Сверчков, не зная, что делать с таким «богатством».

– И еще. Прошу вас отказаться от визита на сегодняшний спиритический сеанс…

Только воспитанность и редкая выдержка, как он сам считал, удержали Сверчкова от бурного возмущения.

– Простите, Родион Георгиевич, но об этом не может быть и речи.

– Это небезопасно для вас, Сверчков…

– Но почему?

– В кружке знают: вы интересуетесь не спиритизмом, а смертью Серафимы Иртемьевой. Вам там нечего делать…

Достоинства чиновника иногда бывают бесполезны. Сверчков так искренне растерялся, что не мог подобрать подходящих слов. Их у него попросту не было.

– Ну… Это… Решительно… Невозможно, – наконец выдавил он. – Господин Бурцов мне поручил…

– Он отменил поручение, – сказал Ванзаров, чтобы прервать ненужный спор. – Проведите вечер с родителями. Или пригласите друзей в ресторан. Но не смейте соваться в дом Иртемьева. Считайте это приказом…

Сверчков молча кивнул. И пошел прочь по Казанской улице. Вся фигура его говорила, нет – вопила: «Мне нанесли смертельную обиду». Ванзарову было жаль мальчишку. Но лучше пусть обижается.

Мертвый правовед бесполезнее живого.

22

В фешенебельный дом на Таврической улице Бурцов шел с некоторой робостью. Судебный следователь по особо важным делам мало кого боялся. Он обладал такой властью, что мог ломать человеческие судьбы, как спички. Однако предел его возможностей находился в парадной этого дома. Здесь жили те, кто мог сломать его судьбу и карьеру легким движением пальчика. Для этого не надо убивать. Достаточно отправить Бурцова судебным следователем в какую-нибудь глухую губернию. Отказаться нельзя, уйти в отставку нельзя – и катись, дорогой Александр Васильевич, куда подальше. Не посмотрят, что статский советник. Был Бурцов в столице, и нет его…

Он прибыл сразу, как только получил записку, пахнущую духами.

Горничная проводила в гостиную и просила ожидать. Адель Ионовна вышла в домашнем, то есть скромном платье, которое стоило трех бальных. Материал дорогой, пошив явно парижский. Что Бурцов отметил опытным взглядом. Оплачивая наряды жены, он знал, что почем у модисток. Он принял строго официальную позу и поклонился. Ему протянули тонкие пальцы. Бурцов не посмел коснуться их губами, только показал уважение.

– Благодарю, что приехали, – сказала Адель Ионовна, садясь в кресло и указывая Бурцову место. – Не слишком затруднила?

– Никакого беспокойства, – ответил он, стараясь не думать, сколько дел отложил.

– У меня важная новость, Александр Васильевич…

– Слушаю вас…

– Сегодня в Петербург из Варшавы прибыла Евзапия Паладино… Все ожидают ее только завтра. Это сделано нарочно, чтобы без назойливого внимания репортеров провести приватный сеанс на Николаевской улице в доме… – Тут Адель Ионовна назвала фамилию, которую Бурцов предпочитал бы не слышать. – Мы с мужем приглашены…

– Превосходно.

– На этом сеансе я задам вопрос об убийце матери… Хотя мне и так все понятно, – добавила она.

Следовало очень тщательно выбирать слова. Что Бурцов и сделал.