Машина влияния

В отношениях мозга с идеями не все так однозначно, но дело и не, как можно было бы предположить, в расстройстве органов восприятия. Хаслам полемизирует с сенсуализмом Джона Локка, говоря, что причина безумия не лежит в области обмана восприятия – скорее, сам обман восприятия объясняется болезнью мозга. Впрочем, еще раз скажем: Хаслам – далеко не Флексиг. В пятой главе «Наблюдений за безумием и меланхолией» он пишет: «Причины, которые мне удалось с уверенностью определить, можно разделить на физические и моральные»[78]. К первым относятся интоксикации, удары по голове, горячка, ртуть и т. д., а ко вторым – длительное переживание горя, страстное неудовлетворенное желание, религиозный ужас, внезапный страх… В качестве отдельной причины Хаслам называет зависимость психических процессов от небесных тел, в первую очередь, конечно, от Луны, откуда и закрепившееся за безумными название – лунатики.

В этой же главе Хаслам затрагивает и вопрос наследственной предрасположенности. И на сей раз стоит сказать, что, в отличие от многих сегодняшних ученых, он не дает однозначного ответа. Причем, если Хаслам и говорит, что в том случае, когда «один из родителей безумен, более чем вероятно затронуты безумием окажутся и его потомки»[79], то ответ этот отнюдь не отличается биологизмом наследования. Уж скорее, это вопрос наследования культурного, или, попросту говоря, воспитания:

Из причин, называемых моральными, величайшее число может скорее быть возведено к ошибкам воспитания, которые зачастую насадили юному разуму те семена безумия, которые при самых незначительных обстоятельствах готовы взрасти[80].

Одна из важнейших мыслей Хаслама: нельзя вдаваться в содержание того, что говорит пациент. В этом нет ни малейшего смысла. Разве есть смысл в том, чтобы вдаваться в содержание бредовых мыслей? Но в то же время ничего, кроме убеждения, у доктора не остается. «Представьте себе болезнь идей. Каким образом нам осуществлять лечение?»[81] Ответ очевиден: «если безумие – это болезнь идей, то мы не можем предложить никакого телесного лечения (no corporeal remedies for it)»[82]. Итак, лечить идеи можно только идеями.

Лечить и сохранять. Пациент клиники – талисман клиники. Джеймс Тилли Мэтьюз, описывая банду, управляющую машиной влияния, писал, что она «относится к нему как к „талисману“, как к ключу от плана мирового господства, однако Мэтьюз также был талисманом Хаслама, тайным оружием доктора в его собственных грандиозных схемах»[83]. Пока Хаслам вел записи о Мэтьюзе, Мэтьюз делал заметки о Хасламе. В общем, вполне правомерной оказывается следующая мысль: «Дуэль между Джоном Хасламом и Джеймсом Тилли Мэтьюзом образует комплексный и интригующий пример folie à deux»[84].

В 1816 году Джон Хаслам, сторонник не физического, но морального воздействия на пациентов, был уволен из психбольницы за жестокое обращение со своими подопечными – странно, если учесть, что сам он считал телесные наказания и жестокое обращение не только бесчеловечными, но и бесполезными в деле лечения. Главное ведь для него было добиться от пациента уважения, подчинения, признания авторитета. Видимо, иногда других способов заставить себя уважать ему порой не оставалось.

В 1815 году Джеймс Тилли Мэтьюз скончался. После его смерти Палата общин предприняла расследование, вероятно по заявлению племянника Мэтьюза, который утверждал, что Хаслам, дабы утвердить свой авторитет, приковал пациента к стене палаты. В результате расследования был обнаружен далеко не один обнаженный прикованный пациент. Джон Хаслам был уволен.

12. Бедлам – машина «лечения»