Машина времени

Всю следующую ночь я спал очень плохо. По всей вероятности, мое здоровье немного расстроилось. Меня мучили разные опасения и сомнения, и несколько раз мною овладевал сильнейший страх, причину которого я не мог объяснить себе. Помню, как я тихонько пробрался в большую залу, где спали освещенные луной маленькие люди – в эту ночь Цина спала с ними, – и почувствовать себя несколько успокоенным их присутствием. Тогда же мне пришло в голову, что через несколько дней кончится последняя четверть луны и что ночи становятся темнее, а в темные ночи должно участиться появление этих побелевших лемуров, этих новых гадов, пришедших на смену старым.

В эти два дня меня не покидало беспокойное чувство, которое обыкновенно испытывает человек, оттягивающий исполнение какой-нибудь неизбежной обязанности. Я был убежден, что могу вернуть свою Машину только тогда, когда смело проникну в толпы подземного мира. Но я никак не мог решиться стать лицом к лицу с этою тайной. Если б у меня был товарищ, тогда было бы другое дело. Но я был там ужасно одинок, и одна мысль спуститься вниз, в темную глубину колодца приводила меня в содрогание. Не знаю, поймете ли вы мое чувство, но мне постоянно казалось, что за спиной мне угрожает какая-то опасность.

По всей вероятности, именно эго беспокойство и это постоянное ощущение какой-то неведомой опасности побуждало меня все дальше расширять свою разведку.

Отправляясь на юго-запад, по направлению к возвышенной местности, которая в наше время называется Комб-Вуд, я заметил вдали, там, где лежит город Банстэд девятнадцатого века, огромное зеленое здание, отличающееся по стилю от тех, которые я видел до сих пор.

Оно было гораздо больше тех дворцов или развалин, которые я видел до сих пор, и фасад его был сделан в восточном вкусе. Своею глянцевитой окраской бледно-зеленого и голубовато-зеленого цвета здание напоминало известный сорт китайского фарфора. Такая разница во внешнем виде внушила мне мысль, что и назначение этого здания должно быть другое, поэтому я решил хорошенько осмотреть его. Но день уже склонялся к вечеру, и я увидел это здание лишь после долгого и утомительного странствования; поэтому я счел более благоразумным отложить его осмотр до следующего дня и вернулся к маленькой Цине, всегда встречавшей меня радостными возгласами и ласками.

Однако на другой день я ясно понял, что любопытство, которое возбуждал во мне зеленый фарфоровый дворец, было своего рода самообманом. Я пользовался лишь случаем, чтобы снова отложить исследование, страшившее меня. Тогда я решил пересилить себя и без дальних проволочек рано утром спуститься в колодец, находившийся вблизи развалин из гранита и алюминия.

Маленькая Цина побежала за мной. Она, танцуя, сопровождала меня до самого колодца, но когда увидела, что я перегнулся через край и заглядываю вниз, то ее охватило страшное волнение.

– Прощай, маленькая Цина! – сказал я и поцеловал ее.

Опустив ее на землю, я перегнулся через барьер и принялся ощупывать крючья, служащие для лазания. Признаюсь, что делал это очень торопливо, так как опасался, что мужество покинет меня.

Цина сначала смотрела на меня с удивлением, потом вдруг издала необыкновенно жалобный крик и бросилась ко мне, стараясь оттащить меня своими маленькими ручонками. Мне думается, что именно ее сопротивление и подействовало на меня, возбудив мою решимость. Я оттолкнул ее, быть может, несколько грубо и скрылся в отверстии колодца. Я видел ее личико, полное отчаяния, смотревшее на меня из-за парапета, и улыбнулся ей, чтоб успокоить ее, затем я должен был обратить все свое внимание на шатающиеся крючья, за которые я должен был держаться.

Мне надо было спуститься в колодец, имевший глубину, пожалуй, в двести ярдов. Для спуска я должен был пользоваться металлическими прутьями, торчавшими с боков колодца. Но так как они были приспособлены для более маленьких и легких существ, чем я, то, разумеется, я должен был напрягать все свои мышцы, чтобы удержаться, и скоро почувствовал сильнейшее утомление. Впрочем, не только одно утомление! Я испытал также немалый ужас, когда один из прутьев не выдержал моей тяжести и чуть-чуть не сбросил меня в зияющий внизу мрак. Я повис на минуту на одной руке и, конечно, больше уж не пробовал останавливаться для отдыха. Хотя я чувствовал острую боль в спине и руках, но все же продолжал спускаться с наивозможною быстротой.

Взглянув наверх, я увидел отверстие колодца, представлявшееся мне в виде маленького голубого диска, на котором виднелась одна звездочка, а головка Цины казалась маленьким черным бугорком с краю этого голубого диска. Шум машин внизу становился все громче и внушительнее. Все кругом, за исключением голубого диска вверху, было окутано непроницаемой тьмой.