Машина времени

Выхватив у Питерса факел, он распахнул шаткие ворота и решительно двинулся вперед, прочерчивая огненным светильником извивающийся след светящихся искр в ночном небе.

– Сжечь колдуна! – раздался пронзительный выкрик из колеблющейся толпы, и в одно мгновение людей охватило стадное чувство.

Извергая бессвязные угрозы, они лавиной хлынули за фанатиком.

Горе философу! Разъяренные жители Ллиддвдда ожидали встретить забаррикадированные двери, однако под напором Причарда створки распахнулись на ржавых петлях, с громким стоном признаваясь в собственной бесполезности. Ослепленный светом, фанатик на мгновение замер на пороге, а его приверженцы столпились у него за спиной.

Те, кто там был, говорят, что в резком электрическом свете они увидели доктора Небогипфеля, стоящего на странном сооружении из бронзы, черного дерева и слоновой кости; и он якобы улыбался им, с жалостью и в то же время презрением, как, говорят, улыбаются мученики. Более того, некоторые утверждают, что рядом с ним стоял высокий мужчина, облаченный во все черное, а кое-кто даже заявляет, что этот второй – чье существование другие отрицают – имел некоторое внешнее сходство с преподобным Элайей Улиссесом Куком, тогда как иные говорят, что он походил по описанию на убитого Уильямса. Как бы там ни было, теперь этого уже не узнать никогда, ибо внезапно чудодейственная сила обрушилась на толпу, застывшую в дверях. Причард как подкошенный растянулся на полу без чувств. Крики ярости и гнева внезапно превратились в вопли агонизирующего страха или в безмолвные вздохи, проникнутые леденящим сердце ужасом, и люди в суматохе бросились к выходу.

Ибо спокойный, улыбающийся доктор и его молчаливый напарник в черном, вместе со сверкающей блеском платформой, державшей их, бесследно исчезли у всех на глазах!

II. Каким образом стала возможной одна эзотерическая история

На берегу пруда увенчанная серебристой листвой ива. Из вод, пронизанных стеблями водяного кресса под ней, поднимаются острые листья осоки, и среди них сияют пурпурные цветки ириса и сапфировый туман незабудок. Позади в ленивом ручье отражается пронзительная синева сырого неба Болотного края; а еще дальше низкий островок, обрамленный ивняком. Этим ограничивается вся видимая вселенная, за исключением редких подстриженных деревьев и похожих на пики пирамидальных тополей, виднеющихся в фиолетовой дымке вдалеке. Под ивой удобно устроился автор, наблюдающий за медно-красной бабочкой, порхающей с одного ириса на другой.

Кто способен подправить цвета заката? Кто способен снять слепок с огня? Пусть этот человек попробует проследить за превращениями человеческой мысли, перелетающей с бабочки на бестелесную душу, а оттуда переходящей к духовным передвижениям и исчезновению доктора Мозеса Небогипфеля и преподобного Элайи Улиссеса Кука из мира разума.

Автор был погружен в раздумья, нежась под деревом, как когда-то другой размышлял под деревом Бодхи[6] о мистических превращениях, и тут появилось некое видение. На островке между ним и багряным горизонтом возникло нечто – полупрозрачное существо, отражающее свет, смутно различимое рассеянным взором по отражению в воде. Автор поднял глаза, полные удивления и любопытства.

Что это такое?

Автор в изумлении уставился на видение, не веря своим глазам, заморгал, протер глаза, посмотрел снова и поверил. Это было нечто твердое, оно отбрасывало тень и несло на себе двух человек. В нем присутствовали белый металл, блестевший в полуденном солнце подобно воспламенившемуся магнию, планки из черного дерева, впитывающие свет, и белые части, сверкавшие, как полированная слоновая кость. Однако в целом оно казалось чем-то неземным. Эта вещь была не прямоугольной, как полагается машине, но искривленной: перекошенная, она, казалось, должна была вот-вот опрокинуться, наклонившись сразу в две стороны, словно те странные кристаллы, именуемые триклинными[7]; казалось, механизм сломан или погнут; он был неопределенным, неубедительным, словно пришел из искаженного сновидения. И люди тоже выглядели нереальными. Один был невысоким, невероятно тощим, с головой странной формы, облаченный в наряд темно-оливкового цвета, в то время как другой, светловолосый мужчина респектабельного вида с бледным лицом, являлся священником англиканской церкви, и это было странно.

И снова на автора нахлынули сомнения. Откинувшись на землю, он посмотрел в небо, потер глаза, посмотрел на ветки, висящие между ним и синевой, внимательно изучил свои руки, проверяя, не появилось ли что-либо новое в них, после чего снова уселся и устремил взгляд на островок. Легкий ветерок шевелил ивняк; белая птица махала крыльями, летя на небольшой высоте. Машина из видения исчезла! Это была иллюзия – отражение субъективной мысли – подтверждение нематериальности сознания.

– Да, – вмешался скептический голос, – но почему в таком случае священник по-прежнему там?