Читаем Машинерия портрета. Опыт зрителя, преподавателя и художника полностью

Человеческая память экономит «дисковое пространство» и предпочитает минимизировать информацию, поэтому из возможных ассоциаций мы выбираем самые близкие к поверхности. Слово «гиена» может вызывать в памяти персонажей «Короля-льва», то есть уже стилизованный кем-то образ. Работа художника заключается, среди прочего, в том, чтобы создавать новые ассоциации взамен затертых, заменять банальности небанальностями.

К слову, о гиене: мы привыкли думать, что это такая большая неприятная собака, но одно словосочетание превращает ее в гораздо более страшное существо: «подотряд кошкообразные». Гиена генетически ближе к кошкам, чем к собакам, а на последних похожа потому, что ведет похожий образ жизни – этот феномен называется конвергентной эволюцией. Если высмотреть в морде гиены родство с кошкой, она предстанет настоящим чудовищем. Кошка – отличная зоометафора для портрета гиены.


Май Митурич

Иллюстрация к «Книге Джунглей» Редьярда Киплинга


Митурич любил зашифровывать своих друзей и близких в персонажах иллюстраций; этот тигр явно человекообразен, но прототип мне неизвестен.


Зоометафора может относиться только к одной части тела, а сложносочиненный образ – включать несколько зоометафор. Я встречал (среди людей) волоокого медведя и по-кошачьи изящную морскую свинку. Противоречие между отдельными элементами или аспектами образа не означает, что чем-то придется пожертвовать, – напротив, оно дает тот самый внутренний конфликт, но уже на уровне метафоры.


Эл Хиршфельд

Портрет Чарли Чаплина


Чаплин на портрете работы Эла Хиршфельда, будучи на лицо то ли щенком, то ли пандой, по силуэту – определенно гусь. Это подчеркнуто положением ног и вытянутой шеей, при этом «живот» гуся не совпадает с животом героя, гусиный силуэт формируют не только широкие штанины, но и изгиб трости. Этот ход настолько изящен, что зоометафора остается на уровне подсознания. Собственный образ Чаплина никуда не делся, Хиршфельд бережно воспроизводит его, но это только начало игры.


Еще один яркий пример внутреннего конфликта в портрете – Ясир Арафат работы Хоты Лила. Здесь два конфликтующих образа действительно находятся в противоборстве, причем правая сторона портрета (или левая сторона лица героя) побеждает, подминает под себя левую. Каждая сторона транслирует собственную эмоцию, вдобавок собственная история есть и у носа. Здесь как минимум две зоометафоры: справа это птица – обратите внимание на характерный рисунок вокруг левого глаза и его положение сбоку на черепе, а слева – какое-то крупное копытное, возможно, буйвол. Если прикрыть рукой человеческий нос, губа слева кажется частью носа быка, и тогда сходство полное. Если же прикрыть левую половину лица, нос и рот складываются в основание клюва.


Ясир Арафат прошел путь от террориста до лауреата Нобелевской премии мира, и Лил акцентирует внимание на том, насколько это неоднозначная фигура. Но даже если мы ничего не знаем о герое, портрет производит мощное тяжелое впечатление. Композиция вроде бы очень простая, симметричная, лишенная контрформы и воздуха, но как раз теснота сообщает ей огромное напряжение. За счет подчеркнутой тональной перспективы (детали темнеют по мере удаления, как бы тонут в фоне) и акцента на носу, здесь создана такая сильная иллюзия объема, что лицо как бы выдавливается из слишком узкой для него рамки, подобно зубной пасте. Арафат то ли доверительно, то ли агрессивно тянется к нам головой, он так близко, что хочется отшатнуться. То, что форма смята движением справа налево, добавляет портрету динамики, а параллельные оси глаз, ноздрей и рта подчеркивают ее.


Хота Лил

Портрет Ясира Арафата


Подобный компот из зоометафор, но в совершенно другой эстетике, сварен авторами диснеевского мультфильма «Красавица и чудовище». Главный герой – одновременно бизон, медведь и кабан, причем у каждого животного подсмотрены те элементы, которые ассоциируются с силой, но не пугают, а глазки у него всё равно детские.

Используя зоометафору, художник сам помещает ее на воображаемую шкалу с человеком на одном конце и выбранным животным на другом.


Леонардо да Винчи

Дама с горностаем


Перейти на страницу:

Похожие книги

Искусство Древнего мира
Искусство Древнего мира

«Всеобщая история искусств» подготовлена Институтом теории и истории изобразительных искусств Академии художеств СССР с участием ученых — историков искусства других научных учреждений и музеев: Государственного Эрмитажа, Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и др. «Всеобщая история искусств» представляет собой историю живописи, графики, скульптуры, архитектуры и прикладного искусства всех веков и народов от первобытного искусства и до искусства наших дней включительно. Том первый. Искусство Древнего мира: первобытное искусство, искусство Передней Азии, Древнего Египта, эгейское искусство, искусство Древней Греции, эллинистическое искусство, искусство Древнего Рима, Северного Причерноморья, Закавказья, Ирана, Древней Средней Азии, древнейшее искусство Индии и Китая.

Коллектив авторов

Искусствоведение
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Известный французский писатель и ученый-искусствовед размышляет о влиянии, которое оказали на жизнь и творчество знаменитых художников их возлюбленные. В книге десять глав – десять историй известных всему миру любовных пар. Огюст Роден и Камилла Клодель; Эдвард Мунк и Тулла Ларсен; Альма Малер и Оскар Кокошка; Пабло Пикассо и Дора Маар; Амедео Модильяни и Жанна Эбютерн; Сальвадор Дали и Гала; Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло; Ман Рэй и Ли Миллер; Бальтюс и Сэцуко Идэта; Маргерит Дюрас и Ян Андреа. Гениальные художники создавали бессмертные произведения, а замечательные женщины разделяли их судьбу в бедности и богатстве, в радости и горе, любили, ревновали, страдали и расставались, обрекая себя на одиночество. Эта книга – история сложных взаимоотношений людей, которые пытались найти равновесие между творческим уединением и желанием быть рядом с тем, кто силой своей любви и богатством личности вдохновляет на создание великих произведений искусства.

Ален Вирконделе

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Певцы и вожди
Певцы и вожди

Владимир Фрумкин – известный музыковед, журналист, ныне проживающий в Вашингтоне, США, еще в советскую эпоху стал исследователем феномена авторской песни и «гитарной поэзии».В первой части своей книги «Певцы и вожди» В. Фрумкин размышляет о взаимоотношении искусства и власти в тоталитарных государствах, о влиянии «официальных» песен на массы.Вторая часть посвящается неподцензурной, свободной песне. Здесь воспоминания о классиках и родоначальниках жанра Александре Галиче и Булате Окуджаве перемежаются с беседами с замечательными российскими бардами: Александром Городницким, Юлием Кимом, Татьяной и Сергеем Никитиными, режиссером Марком Розовским.Книга иллюстрирована редкими фотографиями и документами, а открывает ее предисловие А. Городницкого.В книге использованы фотографии, документы и репродукции работ из архивов автора, И. Каримова, Т. и С. Никитиных, В. Прайса.Помещены фотоработы В. Прайса, И. Каримова, Ю. Лукина, В. Россинского, А. Бойцова, Е. Глазычева, Э. Абрамова, Г. Шакина, А. Стернина, А. Смирнова, Л. Руховца, а также фотографов, чьи фамилии владельцам архива и издательству неизвестны.

Владимир Аронович Фрумкин

Искусствоведение