Машинистки

Мюррей Шисгал Машинистки

Пьеса в одном действии

The Typists by Murray Schisgal (1961)

перевод с английского Н. Треневой

Действующие лица:

СИЛЬВИЯ ПЕЙТОН

ПОЛ КЭНИНГЕМ

Выходит СИЛЬВИЯ.

СИЛЬВИЯ. У нас в семье не бывало трудно с деньгами. Отец хорошо зарабатывал — конечно, пока был жив. Он скончайся, когда мне было семнадцать лет. Отец с матерью жили душа в душу — по крайней мере мы никогда не видели, чтоб они ссорились, а это для детей очень важно. У меня есть сестра Шарлотта. Она старше меня. Сейчас она замужем, и мы не очень беспокоим друг друга. Но вы не представляете, что творилось, когда мы были девчонками. Когда мы ссорились, родители считали, что права она; я у них всегда была не права. Они получала все, буквально все, что хотела, а мне доставались какая-то ерунда. Это было невыносимо. Отец долго болел, потом умер. У него было кольцо с большим опалом, в детстве я часто играла с ним. Я зажмуривала один глаз, а другим смотрела вглубь камня и видела там много-много красных и синих звездочек. Очень было красиво. Отец давно обещал мне это кольцо, он всегда говорил, что оно — мое. Я была уверена, что он отдаст мне это перед смертью, но он об этом даже слова не сказал. Ну, и потом я это кольцо увидела. Знаете, где я его увидела? На пальце у моей сестры. Он отдал сестре его. Мне думается, пережив такое детство и юность, вряд ли можно далеко пойти в жизни. Я не прощаю этого отцу, и не прощаю сестре. А мать, которую я теперь содержу своим тяжким трудом, по-прежнему твердит, что я не права. (Уходит).

Входит ПОЛ.

ПОЛ. Я родился в бедном квартале Бруклина. Мои родители вечно грызлись между собой. Я не знал, что такое счастливое детство. У меня не было ни братьев, ни сестер; мы с отцом и матерью жили в старом, зашарпанном доме, в темном переулке, где ночи напролет мяукали и визжали кошки. Не понимаю, почему моим родителям вздумалось пожениться, и почему они так долго жили вместе — тоже не понимаю. Сейчас они в разводе. Но мне-то уже все равно. В жизни не видел такую неподходящую пару. Отцу только бы никто не мешал курить трубку и слушать радио, больше ничего на свете он не желал. А мать, женщина хорошенькая и большая франтиха, обожала всякие развлечения. А я торчал между ними, и каждый дергал меня к себе. Помню, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, я пришел из школы и застал у матери какого-то мужчину. Ничего особенного они не делали, просто сидели в столовой и разговаривали. Но я что-то почуял. Я выскочил из дома и бросился прямо на тротуар. Потом, уже позже, я дал себе клятву сделать все, чтоб случилось чудо, чтобы мне никогда не пришлось находиться там, где я не хочу, делать то, чего я не хочу, чтобы я мог быть самим собой и ничего не бояться. Но это трудно, черт знает, как трудно. Кто пережил такое детство, как я, тому все нужно наверстывать, догонять. Я будто с рождения отстаю на два шага от прочих. (Уходит).

* * *