Машины как я

Миранда с силой ударила совком о край мусорного ведра с крышкой, вытряхивая мусор. Я протирал бокалы и смотрел, как моя возлюбленная злится на своего любовника. Ебаная машина говорила дело. Мирандой же двигало что-то другое. Вероятно, Адам был не в состоянии понять ее или разумно объяснить, отчего она раздражается на мусорное ведро. Я смотрел и слушал, протирая бокалы и ставя их на полку в буфете, где они давно не стояли.

Адам в своей деликатной манере продолжал:

– Ключевое слово в этом акте наряду с «похищением» – это «удержание». Возможно, полиция уже ищет ребенка. Могу я…

– Адам. Достаточно.

– Тебе может быть интересно услышать о некоторых похожих случаях. В 1969 году одна женщина в Ливерпуле зашла в круглосуточный автосервис и увидела там маленькую девочку, которая…

Миранда подошла вплотную к Адаму, и на секунду мне показалось, что она его ударит. Но она проговорила ему в лицо, чеканя каждое слово:

– Я не желаю слышать твои советы и не нуждаюсь в них. Спасибо!

Марк заплакал. Сперва его губки бантиком развязались, затем раздался долгий нисходящий стон, перешедший в сдавленные рыдания, свидетельствовавшие, что его легким не хватало кислорода. Марк старательно втянул в себя воздух, обливаясь слезами. Миранда что-то залепетала и попробовала приобнять его, но это не сработало. Малыш выдал такой оглушительный рев, что соседи вполне могли броситься к точке сбора, решив, что это воздушная сирена. Адам перевел взгляд на меня, я пожал плечами. Марку явно требовалась мама. Но Адам взял его на руки, усадил себе на бедро, и почти сразу рев прекратился. Марк пришел в себя и с нового ракурса оглядел нас, икая, прозрачными глазами из-под слипшихся ресниц. А затем бодро объявил:

– Хочу купаться. С лодкой.

Услышав это волеизъявление, мы выдохнули с облегчением. Как мы могли не выполнить такую просьбу? Тем более с подобающим сопровождением в виде отрыжки, икоты и гортанных согласных. Мы были готовы дать ему все, чего бы он ни попросил. Но где было взять лодку?

Мы стали лихорадочно соображать, как ублажить Марка.

– Ну, давай тогда, – пролепетала Миранда как добрая мамочка.

Она протянула к нему руки, но мальчик отстранился от нее, зарывшись лицом в плечо Адама. Адам стоял как вкопанный, глядя перед собой, а Миранда, чтобы загладить свой конфуз, воскликнула:

– Побежали в ванную.

И повела их за собой по коридору в мою не самую опрятную ванную. Вскоре я услышал плеск льющейся воды.

Неожиданно я остался один на кухне и с удивлением понял, что рядом не было никого, кому бы я мог излить душу об утреннем параде эмоций. Из ванной снова раздались негодующие крики. На кухню вбежал Адам, схватил картонную пачку овсянки и, вынув из нее пакет с крупой, разорвал по сгибу, разгладил на столе и с поразительной ловкостью – должно быть, по инструкции с японского сайта оригами – сложил кораблик, барку с косым парусом. После чего стремглав вернулся в ванную – и крики прекратились. Лодка была спущена на воду.

Я сидел за столом в отупении, понимая, что должен сесть за компьютер и заработать хоть сколько-нибудь денег. Приближался день квартплаты, а на моем счету было меньше сорока фунтов. У меня были акции бразильской компании по добыче редкоземельных элементов и, возможно, было пора их продать. Но я не мог заставить себя подняться. У меня периодически случались депрессии, вполне умеренные, безусловно, не суицидальные и не затяжные, просто бывали такие моменты, когда смысл, и цель, и всякая радость жизни покидали меня, оставляя в состоянии кататонии. Я мог просидеть так несколько минут и не вспомнить, что меня так занимало. Я глазел на немытые кружки, чайник и кувшин на столе перед собой и думал, что, по всей вероятности, никогда не выберусь из этой жуткой квартирки. Две смежные конуры, которые я называл комнатой и кухней, с паршивыми потолками, стенами и полами – здесь мне суждено торчать до самой смерти. Подобная участь ожидала и большинство моих соседей, только они были на тридцать-сорок лет старше меня. Я видел их в магазинчике Саймона, тянущимися за серьезными журналами на верхней полке. Особенно я обращал внимание на пожилых мужчин в поношенной одежде. Много лет назад каждый из них совершил какую-то глобальную ошибку в жизни – устроился не на ту работу, женился не на той женщине, не написал ту самую книгу, безнадежно подорвал здоровье. Теперь все у них было в прошлом, и они доживали свой век за счет остаточной умственной тяги или любопытства. Но их лодка давно пошла ко дну.