Машины Российской Империи

Вокзал шумел вокруг нас. Гул, стук, гам, гудки… Ржание лошадей, пыхтение паровозок, крики и ругань… Я шел осторожно – каблуки же! – и чувствовал себя как не знаю кто. Как мужчина в женской одежде, вот как я себя чувствовал. Платье шуршало, корсет давил, панталоны жали, и почему-то мне все время казалось, что чулки сейчас соскользнут, расставшись с подвязками. Разум молчал, а воображение вопило: мы трое изображаем других людей, еще и чужестранцев, а я к тому же – барышню, у нас поддельные документы, поддельные пригласительные билеты, и вот со всем этим мы собираемся проникнуть на «Самодержец»! Поезд, на котором, между прочим, должен был ехать на Всемирную Выставку сам император, только его задержали какие-то сверхважные переговоры, что-то там не так в делах России и Британии. Как мы хотим обмануть людей, которые увидят нас, уже видят по пути к составу?! Да ведь все понимают, что я – юнец, а никакая не барышня!

Так стенало мое воображение и подсовывало картины того, как вынырнувшие будто из-под земли агенты охранки хватают нас и волокут в подвалы своего управления, и там допрашивают, причем меня – прямо в этом платье, чулках и кружевных панталонах, не позволив даже снять корсета… А ноги между тем исправно шагали, и руки сжимали маленькую и такую бестолковую дамскую сумочку, и шляпка плотно сидела на голове, и свисающая с нее вуалетка покачивалась, щекоча кончик носа. А вокруг шумел вокзал, и спешащий мимо мальчишка-газетчик выкрикивал, размахивая свежим номером «Петербургских новостей»:

– Страшное преступление! Париж потрясен! Зловещий мистер Фантомас снова в деле!

Надо же! Фантомас, наш именитый соратник по ремеслу, опять вынырнул из небытия, в котором пребывал последний год. Я шагнул было к мальчишке, но вспомнил, кем являюсь, и только рукой махнул. Странно для ирландской барышни покупать русскую газету. Потом узнаю, что еще натворила эта зловещая персона, отличающаяся явно садистскими наклонностями и страстью к эпатажным убийствам.

– Новый труп на берегу Сены! – кричал мальчишка, удаляясь от нас сквозь толпу. – Небывалое оружие, «винтовка дальнего боя», поразившая известного коммерсанта прямо в голову! Тень Фантомаса нависла над Парижем! Биржу штормит! Новый пароход спущен со стапелей Марселя! Гигантская ветровая башня будет питать энергией Флориду! Таинственный румынский граф завершил строительство первой в мире частной железной дороги, прямо от своего горного замка!

Звонкий голосок газетчика растворился в гуле толпы. Мы шли дальше, но вдруг Джейн приостановилась у тумбы с афишами, среди которых выделялась одна – большая, яркая, где сообщалось о скором выступлении какого-то заезжего цирка. На афише улыбающаяся девочка с обручем, в пестром платье, замерла на канате, вытянув ножку. Мама уставилась на нее. Вообще-то во время работы она обычно деловита и собранна, но иногда на нее накатывает. С тех пор, как Джейн работала в Солнечном Цирке Гарибальди, прошли долгие годы, но…

– Пойдем, – отец, вернувшись, тронул ее за плечо. Отведя затуманившийся взгляд от афиши, она тряхнула головой, и мы зашагали дальше.

Вдоль перрона стояло временное ограждение, а за ним – шеренга солдат в парадных шинелях, с саблями и ружьями. Рядом прохаживался седоусый унтер. Военные сдерживали толпу, иначе она так запрудит перрон, что к «Самодержцу» будет не протолкнуться. Люди тянули шеи, разглядывая паровоз, некоторые шли дальше по своим делам, другие ждали отправления. Сквозь гомон доносилась музыка. Наши носильщики поджидали нас; Генри вытащил из сюртука портмоне, оттуда достал три карточки с золотистыми вензелями и показал офицеру. Тот дал знак солдатам, чтобы пропустили, и вслед за носильщиками мы прошли на перрон.

Здесь людей почти не было, и я наконец-то внимательно оглядел состав. Хорош, хорош! У паровоза были раздутые бока, отчего он напоминал питона, проглотившего стакан. Вверх торчала необычайно высокая труба, за нею были два толстых сухопарника, то есть колпака для накапливания и сушки пара. Котел, сразу видно, здоровенный, поэтому сухопарники, чтобы слишком далеко не выступали, сделали приземистыми, но очень широкими. Я только не понял, почему их два, никогда такого не видел. А паровоз-то – просто огромный. Золотистый и сверкающий. Вагона-тендера нет, уголь хранится в бункерах прямо по бокам паровоза, вот почему он кажется раздутым. На вагоне за ним начертаны большие буквы: РВ. Что они значат, я не понял, зато надпись на втором вагоне была вполне ясна: РЕСТОРАН.

Над крышей ресторана возвышался купол – стеклянные панели на металлических ребрах. Это же обзорная площадка, ничего себе! Она ведь должна сильно тормозить… пройдя немного дальше, я понял: купол не круглый, а в форме овала, то есть сильно заужен в передней и задней частях, где становился почти острым, чтобы плавником рассекать поток встречного воздуха.