Маска и душа

Въ это время пришелъ однажды въ мой домъ секретарь Распутина съ порученiемъ отъ «старца». Не заставъ меня дома, онъ передалъ моей женѣ, что Распутинъ желаетъ со мною познакомиться и спрашиваетъ, какъ мнѣ прiятнѣе — прiѣхать къ нему или принять его у себя? Желанiе Распутина меня очень удивило. Что ему отъ меня нужно было, я не понималъ. Онъ должно быть, считалъ просто неудобнымъ, что такiя двѣ знаменитости, какъ онъ и я, между собою незнакомы… Такъ какъ я слышалъ, что этотъ человѣкъ бываетъ грубъ въ обращенiи даже съ высокопоставленными людьми, то знакомство это меня не прельщало. Скажетъ онъ мнѣ какую нибудь грубость или что нибудь обидное, я, вѣдь, скажу ему что нибудь еще полновѣснѣе, и дѣло, пожалуй, кончится дракой. А драться съ людьми безъ крайней надобности вообще неприятно, особливо съ людьми, обласканными при Дворѣ. Отъ встрѣчи я, подъ какимъ то предлогомъ, отказался.

Вскоре я услышалъ, что во дворцѣ Юсупова произошла драма. Кто то кого то кусалъ, кого то зашивали въ мѣшокъ и съ камнемъ на шеѣ спускали въ Неву. Это убили Распутина.

Вѣроятно, этотъ фактъ еще болѣе укрѣпилъ мнѣнiе народа, что при Дворѣ таится измѣна: ее, дескать, замѣтили, признали и за нее отомстили люди, близкiе къ Царю. Значить, все, что разсказывали — правда! Событiя стали развертываться со страшной быстротой. Въ столицѣ не хватало продовольствiя, образовались хвосты, въ которыхъ люди заражали другъ друга возмущенiемъ. Заволновались солдаты въ казармахъ. Какой то солдатъ застрѣлилъ въ строю офицера. Вышелъ изъ повиновенiя весь полкъ. Не стало Императорской армiи. Выпалъ одинъ кирпичъ, и все зданiе рухнуло. Не очень крѣпко, значить, оно держалось.

Изъ окна моего дома я увидѣлъ огромнѣйшiе клубы дыма. Это горѣлъ, подожженный толпой, Окружный Судъ. Началась революцiя. Народъ, представители армiи, флотскiе люди потянулись къ Государственной Думѣ, глѣ прiобщались къ революцiи. Съ царемъ разговаривалъ фронтъ. Столицы зашумѣли въ невообразимомъ нервномъ напряженiи. Закружило. На маленькой станцiи железной дороги между Псковомъ и Петербургомъ, которой какой то невѣдомый пророкъ далъ когда то символическое имя — «Дно» — Царь отрекся отъ престола…

55

Я уже говорилъ, что въ жизни, какъ и въ театрѣ нужно имѣть чувство мѣры. Это значитъ, что чувствовать надо не болѣе и не меньше того, что соотвѣтствуетъ правдѣ положенiя. Надо имѣть талантъ не только для того, чтобы играть на сценѣ; талантъ необходимъ и для того, чтобы жить. Оно и понятно. Роль человѣка въ жизни всегда сложнѣе любой роли, которую можно только себѣ вообразить на театрѣ. Если трудно сыграть на сценѣ уже начерченную фигуру того или другого человѣка, то еще труднѣе, думаю я, сыграть свою собственную роль въ жизни. Если я каждую минуту провѣряю себя, такъ ли пошелъ, такъ ли сѣлъ, такъ ли засмеялся или заплакалъ на сценѣ, то, вѣроягно, я долженъ каждую минуту провѣрять себя и въ жизни — такъ ли я сдѣлалъ то или это? Если на сценѣ даже отрицательное должно выглядѣть красиво, то въ жизни необходимо, что бы все красиво выходило…

Вотъ почему я всегда удивлялся, когда встрѣчалъ дворянина-помѣщика, министра, великаго князя, короля, которые вдругъ, какъ плохой актеръ на сценѣ, въ бездарьѣ своемъ говорили фальшивымъ голосомъ фальшивыя слова и дѣлали фальшивые жесты, и такъ же, какъ бездарные актеры на сценѣ, не замѣчали, что они играютъ плохо. Временами мнѣ бывало противно смотрѣть на этихъ странныхъ людей, какъ бываетъ противно смотрѣть на фальшивую истерику, исполненную фальшивой актрисой. Отсюда, думается мнѣ, идутъ начала многихъ несчастiй.

Надо помѣщику пойти къ мужикамъ и съ ними говорить. И выходитъ помѣщикъ, плохо играющiй свою роль помещика, и говорить мужикамъ, пожалуй, дѣло, но ставитъ такъ запятыя и точки съ запятой, дѣлаетъ такiя неумѣстныя паузы, что мужики вмѣсто того, чтобы вынести самое благопрiятное впечатлѣнiе отъ его зачастую дѣйствительно добрыхъ намѣренiй, выносятъ впечатлѣнiе досадливое. Не понялъ актеръ-помѣщикъ атмосферы, не зналъ правильной интонацiи. Провалился. Черезъ годъ, глядишь — горитъ его усадьба.

Приходитъ министръ въ парламентъ, скажемъ, въ Думу. Выходитъ на трибуну и говорить. Слушаютъ его уже не мужики, а люди, которые отлично понимаютъ, гдѣ слѣдуетъ поставить запятую, и отлично понимаютъ, гдѣ она поставлена министромъ. Немедленно они въ своихъ ушахъ возстанавливаютъ грамматическую неточность. Но министръ плохой актеръ. Онъ не чувствуетъ обстановки, не понимаетъ «ситуацiи», и неточности начинаютъ нагромождаться одна на другую. Какая нибудь забубённая голова выкрикиваетъ нелестное замѣчанiе. Какъ плохой актеръ отъ неправильно поданной реплики, министръ теряетъ тонъ и самообладанiе. Голосъ его начинаетъ звучать фальшиво, жесты перестаютъ подходить къ принесенному дѣлу. Мысль осталась недосказанной, дѣло недодѣланнымъ, а впечатлѣнiе произведено отвратительное. Не понялъ министръ своей роли — провалился.