Маска из другого мира

— Разумеется, если сбой будет сильным, и не получится наладить сбор энергии зрителей во время спектакля, то после его завершения у Глафиры Степановны тоже ничего не получится. Нет представления — нет портала, это правило не изменить, — Артемий Викторович покосился в сторону кромки ложбины, видимо, раздумывая, не подняться ли снова туда, чтобы лучше видеть окрестности. Но решил не спешить и продолжил рассказывать. — И ставить повтор в тот же вечер она тоже не сможет — это было бы странно. Пришлось бы как минимум объяснять что–то обычным актерам. Поэтому на подобные случаи в театрах есть специальная практика: спектакли никогда не проводят по одному и всегда ставят повтор на следующий день, а чаще даже на оба — на субботу и воскресенье. Вспомни расписание: «Вишневый сад» у нас завтра в шесть вечера, а послезавтра в пять. Так что в самой неприятной ситуации нам придется тут переночевать, выставляя дозоры, но в этом ничего сложного и страшного нет. В этой низине нас никто издалека не увидит, запах тоже не будет разлетаться по округе, а потому, несмотря на то что закинуло нас весьма неблизко, наши шансы высоки. Это, конечно, не наши обычные равнины, где я застревал раз десять, но и паниковать раньше времени тоже не надо.

— Я, кстати, тоже как–то застрял на этой стороне, — глухо проговорил Денис, держа в руках распакованный, но даже не начатый бутерброд. — Вы меня простите, Артемий Викторович… Что запаниковал и наорал на вас. Просто тогда все очень… печально, в общем, получилось.

Он стиснул зубы и отвернулся, и я, кажется, догадался, в чем была причина его отстраненности на одной из тренировок. У Дена что–то случилось на той стороне, не исключено даже, что он кого–то потерял, но спрашивать о подробностях ни сейчас, ни позже не стоит. Захочет, расскажет сам.

— Я не злюсь на тебя, Денис, — мягко проговорил режиссер. — Каждый мог запаниковать, особенно если есть неприятный опыт.

Бородач кивнул, но смотрел в этот момент куда–то в пустоту, и Иванов деликатно не стал развивать тему, вместо это решив снять напряжение очередной историей из своей жизни.

Глава 29. Нежданно–негаданно

— В девяностые, — начал Артемий Викторович, — когда страну сотрясали перемены и денег у людей особо не было, над регулярностью рейдов нависла угроза. Народ перестал ходить в театр, залы пустовали, надо было что–то делать. В Пензе, где я тогда служил, стали водить солдат из местных гарнизонов. Вот только это не особо помогало…

Он замолчал, воткнул свою скьявону в землю и посмотрел на нас. Мы с нетерпением ждали продолжения, и режиссер снова заговорил.

— Люди, которых приводят в храм Мельпомены принудительно, не получают настоящего удовольствия. Поэтому порталы становятся нестабильными, часто закрываются, их приходится восстанавливать. Именно в те времена я чаще всего застревал здесь по этой причине. И знаете, что тогда спасло положение?

— Что же? — мы задали этот вопрос одновременно вчетвером.

— По всей стране начали показывать откровенную пошлятину, — Артемий Викторович покачал головой. — Ставили спектакли новых драматургов или экспериментировали с классикой. Так это называлось.

— А в чем эксперименты заключались? — впервые за долгое время подал голос Денис.

— В раздевании на сцене, — Артемий Викторович пожал плечами.

Кажется, я что–то слышал об этом, но не вдавался в подробности. В театралке об этом рассказывали мимоходом, предлагая больше узнать на факультативе — на него я, разумеется, не ходил. А тут, оказывается, совсем другой смысл открывается.

— Играют, к примеру, «Грозу» Островского, — продолжал тем временем режиссер, — а все действующие лица голые. И народ, что называется, попер. Валом попер.

Артемий Викторович выдержал еще одну паузу, думая о чем–то своем. Но, как мне показалось, сам он неоднозначно относился к подобным экспериментам на сцене. Явно считал это вынужденной мерой.

— Вот за счет этого, друзья мои, театр и выживал одно время, — с улыбкой вздохнув, сказал Иванов. — Энергии такие спектакли давали много, правда, стабильности было, наоборот, маловато. Слишком неоднозначные эмоции это вызывало у зрителей.

— Хорошо, что сейчас такого нет, — поморщилась Элечка.

— Кое–где все же практикуется, — возразил Костик.

— Не настолько откровенно, как раньше, — покачал головой режиссер. — Когда актриса в нижнем белье по сцене пробегает, это не считается. А тогда, повторюсь, именно голышом играли. И неважно, у кого какая фигура при этом и сколько лет.

Меня на этих словах аж передернуло. Наверное, хорошо, что в те времена я был еще ребенком, и неоднозначные постановки не могли отбить у меня чувство прекрасного. Зато теперь, став маской, я понял, для чего это было сделано. Иногда цель оправдывает средства. Даже художественные средства…

— Артемий Викторович, а телетрансляции спектаклей тоже для усиления порталов придумали? — неожиданно осенило меня.