Маска из другого мира

Последнюю фразу он произнес особенно подчеркнуто, словно оправдывался перед строгими родителями. Я внимательно посмотрел на него, обернулся на остальных. Оба режиссера и Северодвинская о чем-то продолжали активно разговаривать с Акико, но нас в эти детали они если и хотели посвятить, то явно не сейчас.

— Соглашайся, Мишка, — неожиданно подмигнула мне Нина. — Мы теперь, можно сказать, все повязаны.

— Что ж… — улыбнулся я. — Если, как говорит, чисто символически… Думаю, мы это заслужили.

— Ур-ра, он идет с нами! — утрированно обрадовалась обладательница маски ммве. Но вовсе не с целью поддеть, как мне показалось, а чтобы поддержать общий настрой.

Мы шумно засобирались, обсуждая, кто с кем поедет на такси и в какую, вообще, сторону. Еще минут пять дружеских препирательств — уже за пределами комнаты с антисценой, в холле — и мы наконец-то определились с выбором. Сегодня было решено посидеть в «Фабрике блюза», расположенной в соседнем здании. И заведение популярное, и ехать никуда не нужно.

— Я пас, ребята, — Виктория, зачем-то дождавшись итога короткой перепалки, оказалась единственной, кто не поддержал идею совместного времяпрепровождения.

— Ты чего, Вик? — прохрипел рыжий Кирилл, который так старательно ее обхаживал на той стороне. Сейчас же его голос звучал так расстроенно, что я еле сдержал довольную улыбку. — Мы, можно сказать, в сантиметре от языков паяцев были… Надо обмыть чудесное спасение.

— Акико тоже не идет, — блондинка кивнула в направлении комнаты с антисценой. — А вообще… Просто чувствую себя не очень хорошо. Извините.

Улыбнувшись, на мой взгляд довольно натянуто, Вика отошла в сторону и принялась усиленно ковыряться в телефоне — похоже, что вызывала такси через приложение.

— Пускай едет, куда хочет, — недовольно поморщившись, на пониженных тонах проговорила Нина. — Она у нас, конечно, всего ничего. Но как ни позовем ее, все какие-то причины…

— Ну, не хочет человек выпивать, — пожал плечами Антон-Фрителлино.

— Похоже, этот человек вообще ничего не хочет, — добавил Андрей-Панч и вдруг резко осклабился. — Ну и ладно.

— Это все равно не повод обсуждать человека за глаза, — я неожиданно понял, что это мой голос. И когда это я настолько осмелел, что оказался вот так готов пойти против толпы? И ведь дело не в моих симпатиях к Вике, нет. Мне просто на самом деле не нравятся такие вот сплетни. Хочешь что-то изменить в человеке, говори это ему в лицо. Не хочешь, так и нечего трепать языком.

— А наш Труффальдино-то повзрослел, — неожиданно поддержала меня Нина.

— Повзрослел или нет, не знаю, а говорит он все правильно, — отрубил Антон-Фрителлино, и я догадался, что и другие явно изменились после похода в тот мир. Словно смерть, как пишут порой в книгах, смыла с нас все наносное. Ха, и ведь тогда у нас подобралась довольно неплохая компания — я бросил быстрый взгляд на Андрея-Панча, с него же все началось.

— Ну правильно и правильно, — тот не выдал в итоге ничего конкретного, но не потому, что понял меня и остальных, а, кажется, просто чтобы не выделяться. Видимо, изменения все же коснулись не каждого.

— Точно, правильно! — Ден с широченной улыбкой повис у меня на плече, и я просто не смог не ответить ему тем же.

Вот только в голове при этом продолжали крутиться мысли про Вику. Я не обсуждал ее вслух, но при этом не мог и игнорировать ее странности — может быть, как я только что сказал, надо просто с ней прямо поговорить? Все-таки моя знакомая, довольно приветливая при первой встрече и на свидании, оказалась в итоге замкнутой. Может, у нее, как у Дена, что-то произошло? Нет, я не супергерой, чтобы решать чужие проблемы, но порой ведь может хватить и разговора по душам. Мне вот такие беседы с Лариской и Сашкой, когда мы порой вываливали друг на друга все что накипело, очень помогали не сорваться…

Гудящей толпой, вызвав недовольные гримасы Киры Львовны и Евгении Нахимовны, наших бессменных билетерш, мы высыпали на улицу. Уже давно стемнело, в воздухе кружились снежинки, образуя светящиеся подвижные шары вокруг зажженных электрических фонарей. «Фабрика блюза» находилась на другой стороне площади, и идти было всего ничего. Я глубоко вдыхал носом прохладный воздух и подставлял лицо под падающие снежинки — люблю, поверь мне Станиславский, нашу мокрую тверскую зиму! В детстве мне больше всего нравилось лето, но потом я осознал, что эта любовь была связана исключительно со школьными каникулами. А свои плюсы в итоге нашлись в каждом времени года.