Маска красной смерти

К доктору подошла высокая девушка в коротеньком белом халате. На ее голове красовалась кокетливая белая шапочка, а лицо тоже было скрыто марлевой повязкой, больше напоминавшей хиджаб. Девушка покачнулась, словно падая в обморок, и крепко уцепилась за доктора, словно утопающий за соломинку.

— В этот момент у врача пропал очень важный препарат. — торжествующе заключил ведущий, вновь возникая на экране вместо исчезнувшей парочки в белых халатах. — И он начал проводить свое расследование. Оно закончилось печально.

Огненно-красный фон исчез с экрана. Теперь на нем появился больничный двор с хорошо знакомой мне каменной плиткой. Перед деревянным корпусом отделения в коротком накрахмаленном халатике и при полной боевой раскраске стояла Милочка. Похоже, сейчас трансляция велась в прямом эфире.

— Да, я прекрасно помню лицо девушки, укравшей препарат. — радостно говорила она в камеру. — Конечно, я обязательно узнала бы ее, если бы увидела.

Интересно, как она могла запомнить лицо, которого не было видно из-за марлевой повязки, с досадой подумала я. Если уж решили озвучить милочкину версию, не надо было устраивать маскарад. Режиссеры этой передачи просто редкие дураки. Но на самом-то деле никакой шапочки и повязки на похитительнице не было. И она вполне может поверить, что медсестра ее хорошо разглядела и запомнила…

Тем временем Милочка продолжала свой рассказ. Теперь она перешла непосредственно к убийству Спиридонова.

— Уже когда Золотухин выскочил из здания и, как безумный, куда-то побежал, не разбирая дороги, я заподозрила неладно. — похоже, текст был написан заранее режиссером, а Милочка просто вызубрила его наизусть. Она говорила красивыми витиеватыми фразами, но слегка запиналась и иногда задумывалась, словно припоминая позабытую строчку.

— Меня он просто не заметил. — бойко продолжала она. — Я стояла, словно… словно оглушенная, и лишь когда он снова пронесся мимо меня, оч…очнулась, и бросилась за ним.

Она с облегчением вздохнула, затем приосанилась и гордо поглядела в камеру. Я выругалась про себя — она же не умеет связно говорить, она даже текст заучить не в состоянии, ну надо же было выпустить ее в прямой эфир! Впрочем, о чем это я? Мне надо думать не о промахах в создании передачи. Эта гадина на весь город обозвала Митяя убийцей. Сколько народу теперь поверит в то, что он с помощью сообщницы обокрал доверчивого доктора, а потом хладнокровно пристрелил его, опасаясь разоблачения?

— Когда я вошла, он стоял на коленях и подбирал с пола красную коробку и пистолет, пытаясь запихнуть их в свой карман. — доносилось с экрана, и я сжала кулаки так, что ногти прорвали тонкую кожу ладоней. — Увидев меня, снова бросил их на пол, и поднялся. Не знаю, что бы он… со мной сделал, но я закричала и бросилась бежать.

На экране вновь возникла огненная заставка. Она постепенно темнела, словно заволакиваясь туманом, из этого тумана показалась крупная мужская рука, державшая большую красную коробку, раза в два больше украденной. Интересно, как такую коробку удалось бы засунуть в карман халата? Но вряд ли зрители станут задаваться этими вопросами. Им сказали четко и недвусмысленно: Золотухин — кровавый убийца, которого поймали на месте преступления.

Из моих ладоней показалась кровь, одна капля упала на светло-серую обивку дивана. Я с трудом разжала ладони. Нет, нельзя мне паниковать. Я найду настоящего преступника, и заставлю Милочку ответить за свои слова. Да, и эта передача тоже заплатит за клевету.

Но… Если Милочку сейчас слушает похитительница, уже убившая с перепугу двух человек — Тамару и Спиридонова — то за жизнь медсестры я не дала бы и медной полушки.

Сюжет про больницу закончился. Как ни странно, но про меня Милочка даже не упомянула. Не то сама не рискнула, не то телевизионщики не стали начинаться. Я все же на свободе, и могу немедленно подать на них в суд. На экране начался новый сюжет, я выключила телевизор и сжалась на диване, дрожа от нервного возбуждения. Злость на Милочку вовсю боролась во мне со страхом за ее жизнь. В итоге страх победил, и я позвонила Стройкину:

— Валера, Людмила Жданова только что по телевизору заявила на весь город, что прекрасно помнит лицо похитительницы таблеток, и сможет ее опознать при встрече. Если не хочешь получить еще один труп, срочно приставь к ней охрану.

— Оооо! — застонал Стройкин. — Теперь понимаю, почему Митяй от тебя без ума! Вы отличная пара. Обоих больше всего заботит, чтобы я ни на миг не оставался без работы.

— Ты предпочитаешь свежие трупы? — разозлилась я.

— Нет. — вздохнул следователь. — Но почему ты решила, что Ждановой что-то угрожает? Если уж она запомнила лицо воровки, его могло запомнить еще куча народу на той площадке. Полагаешь, злоумышленница решит их всех извести?

— Откуда мне знать? — удивилась я. — Если она сильно напугана, то фиг знает, что придет ей в голову.

— Понятно. — тоскливо сказал Стройкин. — Поставлю я охрану. Хорошо, если не напрасно.

— Зато, если повезет, получишь убийцу на блюдечке с голубой каемочкой. — решила я подсластить пилюлю.