Маска Локи

— Хочешь, скажу тебе начистоту, Анни! — воскликнул я. — Мне в высшей степени наплевать, кто в итоге завладеет самым большим количеством золота в мире. Я предпринял все это путешествие с единственной целью — вызволить тебя отсюда, а затем помочь Эдгару По, если мы вместе придумаем способ. Я очень благодарен Сибрайту Эллисону за его участие в этом предприятии, но уверен, что он не помрет с голода, если золото внезапно упадет в цене — скажем, будет стоить вполовину меньше. Сегодняшний утренний инцидент лишний раз показал, до какой степени Просперо жесток и капризен. Оставаться рядом с ним неблагоразумно — и опасно, а вне стен этой крепости свирепствует чума. Так что самое лучшее, что мы можем сделать — побыстрее убраться из аббатства, а затем двигаться прямиком к границе этой страны.

Анни ласково тронула меня за рукав.

— Ах, Перри, дорогой мой Перри! — сказала она. — Если бы все было так просто! Меня тоже не заботит судьба золота. Разве тебе неизвестно, что получение золота — отнюдь не самая важная составная алхимии? Тут речь идет о сопутствующих сверхъестественных эффектах. Если фон Кемпелен заключит сделку с Темплтоном и Гудфеллоу, мы уже не сможем помочь По. После того как они стакнутся с фон Кемпеленом, изгнание По из его родного мира станет вечным.

— Не улавливаю связи.

— Это связано с теорией вероятностей и глубинной связью между отдельными индивидуумами. Объяснить это трудно — просто поверь, что получится именно так, как я предсказываю.

— Ты ни разу не упомянула Гризуолда, — заметил я. — Что с ним?

— Насколько я знаю, вернулся в Америку.

— Зачем?

— Понятия не имею.

Какое-то время мы шли в полном молчании. Затем я сказал:

— Лигейя говорила мне, что Гризуолд может оказаться не только алхимиком или месмеристом, но и колдуном.

— Что ж, и это возможно, — кивнула Анни. — Да, это сразу объяснило бы очень многое. В нем есть что-то очень необычное, что-то от темных сил.

— Лишний повод побыстрее убраться отсюда! — сказал я. — Насколько я понимаю, необратимый момент наступит не сейчас, когда фон Кемпелен ударит по рукам с Темплтоном и Гудфеллоу, а когда они сойдутся с Гризуолдом и проделают все необходимое для получения первой партии золота. Я предлагаю: сейчас мы убежим, а потом настигнем их в Америке. Там, у нас дома, Эллисон при необходимости может нанять целую армию, чтобы прищучить этих мерзавцев.

Анни отрицательно замотала голой.

— Ведь мы не знаем, почему Гризуолд исчез, — сказала она. — И для осуществления алхимических процедур фон Кем-пелена присутствие Гризуолда необязательно. А что, если, паче чаяния, Темплтон и Гудфеллоу заключат сделку с фон Кемпеленом прямо здесь — и решат здесь же проделать первые опыты?

Если им удастся получить более или менее значительное количество золота, мы никогда больше не увидим По!

— Они не посмеют, так что наш друг пока в безопасности, — сказал я. — Только безумцы могут затеять выработку золота под носом у беспринципного и жестокого Просперо — будучи в его полной власти. И не говори мне, что они проделают это втайне. Золото не пушинка, а за пазухой много не унесешь. Так что нормальные люди не станут производить золото в таком гиблом месте — чтобы потом ломать голову над тем, как его вывезти, не лишась головы. Словом, пусть себе подписывают бумажки. А остановим мы их позже — в более благоприятный для нас момент.

— Извини, — сказала Анни, — мы не вправе рисковать. Это ляжет страшным грузом на мою совесть — если я убегу, а тут случится непоправимое. Оставшись здесь, я смогу предотвратить самое ужасное.

— А если тебя снова опоят дурманом? Или парализуют месмерическим воздействием?

— Я буду тщательно следить за тем, что ем и пью. Что касается месмеризма, тут я сильнее Темплтона. Они больше не смогут использовать меня для своих подлых целей, как делали раньше.

— Если они будут бессильны использовать тебя, как бы им не пришло в голову избавиться от тебя. Это же люди без стыда и совести.

— Нет, сейчас они меня не убьют. Я уверена, что нужна им для чего-то другого. Позже.

Вспомнив слова Лигейи о том, что они намерены принести в жертву душу Анни, я содрогнулся. Но что я, полный профан в сверхъестественных премудростях, мог сказать по этому поводу, какие аргументы выдвинуть, чтобы переубедить Анни!

В тот момент мне вспомнилось, как я впервые убил человека. Это было во время войны, я исполнял долг солдата. Но неужели убийство перестает быть убийством, если ты наденешь тряпки определенного цвета, называемые военной формой? Или если тряпки определенного цвета — на том, кого ты убиваешь? Смерть, она всегда смерть. Как смеет государство решать, кому жить, кому умирать?