Маска Локи

Гарден отбросил эту мысль. Этих-то можно одолеть. Можно даже выскочить на платформу. Но там его спокойно будут поджидать другие.

Он поплелся, еле передвигая ноги, к началу вагона. Боевики окружили его и, когда двери открылись, вывели на платформу.

Они спустились по лестнице. Там уже ждал черный фургон. Задняя дверца была распахнута. Двое в защитных костюмах ждали по обе стороны темного проема с оружием на изготовку.

Гарден в сопровождении Итнайна приблизился к фургону, слегка улыбаясь и приподняв руки в знак того, что он безоружен.

Охранник слева поднял оружие — пистолет с огромным стволом, как у дробовика, — и выстрелил Гардену в грудь.

Том машинально глянул вниз, чувствуя, как потекла из раны холодная жидкость, и ожидая увидеть кровь и осколки белой кости. Но увидел... пучок красных и желтых нитей. Это было шелковое оперение стрелы. Из груди торчал серебристый шприц, накачивая прямо в сердце какое-то снадобье — яд? наркотик? снотворное?

Гарден пошатнулся, стукнувшись коленями в бампер. Он свалился в фургон, руки проехались по резиновому коврику на полу. Зрение помутилось, но он все же попытался разглядеть внутренность фургона. В дальнем конце виднелась сидящая фигура, неподвижная, как идол, в белой рубашке, воротник которой поднимался до самого подбородка. Или это была толстая повязка на шее?

— П’ивет, Том, — сипло сказала Сэнди.

— Вот уж не ожидал столкнуться с таким уровнем некомпетентности в боевой команде — а уж в своей команде тем более.

Голос был сухо-насмешливый, властный, спокойный и мужественный; в придыханиях, гласных и подборе слов чувствовался английский выговор — на слух американца, вполне интеллигентный. И все же голос, доносившийся до Гардена с тех пор, как к нему вернулся слух, выдавал иностранца. Тягучие «л» картаво спотыкались, «с» были слишком мягкими, межгубными. Что это — следы родного французского? Или скорее какой-то арабский говор.

— ’адо обхо’иться тем, ’то есть. — Это был голос Сэнди, все еще ущербный, но чересчур быстро восстанавливающийся — если только лекарство в той стреле не вырубило Гардена на несколько суток.

Том чувствовал щекой ребристый пол фургона. Он пошевелил руками и обнаружил, что руки свободны. Однако, когда он попробовал подняться, оказалось, что руки стали ватными, словно он их отлежал. Приподнявшись на сантиметр, он плюхнулся обратно.

— Твой приятель пробует силы.

— Действительно.

— Мы еще к этому не готовы.

— Еще стрелку?

— Нет, нет. Пусть его пробуждение будет естественным. Может, он станет свидетелем нашего нападения. И оценит нас по достоинству.

— «Оценит». Оценить можно и отрицательные свойства, знаешь ли.

— Тем не менее... Кроме того, в своем новом состоянии — если он действительно дотрагивался до тех кристаллов — он способен дать нам бесценные, возможно, даже провидческие советы.

— Как скажешь.

Гарден открыл глаза. В закрытом фургоне было темно. Он осторожно повернул голову, отыскивая Сэнди и ее собеседника. Их нигде не было видно, наверное, они сидели в кабине водителя. Может, они наблюдают за ним с помощью телекамеры? А может, им просто на него плевать.

— Ррух... — Он подвигал челюстью и провел языком по зубам. — И что теперь?

— Спящий проснулся! Великолепно! — сказал интеллигентный голос. — Добро пожаловать, сэр. Bienvenu. И тысяча извинений. Если бы не ограниченные возможности моих соотечественников, я приготовил бы для вашего пробуждения надлежащее помещение, возможно, даже с кроватью.

— И долго... долго я был в отключке?

— А кто это со мной разговаривает?

— Том Гарден, как вам, должно быть, известно.

— Увы, значит, не так уж и долго. Мы приготовили дозу на шесть часов — реального времени, я хотел сказать. Это все еще тот же день, Том Гарден, вечер только начинается.

— Что?.. — Том сел, стукнувшись носом о скамейку. — Не обращайте внимания. И где мы находимся?

Оглядевшись, он обнаружил маленькое квадратное окошко в передней стенке своей «тюрьмы». Скудный свет проникал только оттуда. Голоса тоже.

— Мэйс-Лэндинг, Том. — Это уже была Сэнди. — Все еще в районе Нью-Джерси.

— Не знаю такого — Мэйс-как-его-там. А вот Нью-Джерси я что-то уж начинаю слишком хорошо узнавать.

— Чувство юмора! — воскликнул мужчина. — Это обещает сделать нашу встречу еще более приятной.

Гарден подполз к окошку, ухватился за нижний край и подтянулся, чтобы выглянуть наружу. Он увидел кабину водителя, Сэнди и ее спутника, сидевших спиной; за ветровым стеклом колыхалось море зеленого тростника, вызолоченное низким солнцем. Оканчивался великолепный день. В отдалении тянулась гряда белых утесов, а может, гребень соляной горы.

— И чего мы ждем?

Мужчина повернул голову, и Том увидел оливковую кожу, левантийский нос с горбинкой, изгиб искусно подстриженных усов.

— Наступления темноты. И твоего пробуждения. Не напрягайся, Том Гарден, расслабься. Позволь нам решать за тебя.

Стоило ему произнести эти слова, как пальцы Гардена разжались. Он скользнул вниз по металлической стене и положил голову на боковое сиденье.