Маска Локи

Из Уэртауна береговая линия подземки направлялась на север к Эсбери-Парк, Лонг-Бич и Перт-Эмбой, а на юг — к Атлантик-Сити, Уайлдвуду и Кейп-Мэй. Гарден знал, что от северной линии еще дюжина веток отходила на восток к Нью-Йорку, дальше на север в направлении Олбани — Монреаль и на восток к Аллентауну — Вифлеему и Большому Питсбургу. От южной ветки в Кейп-Мэй отходила подвесная монорельсовая дорога, пересекавшая Делаварский залив и соединявшаяся в Дувре с Чезапикской линией. А уж оттуда перед ним открывался весь Средне-Атлантический регион.

Тому Гардену достаточно было сесть на первый попавшийся поезд в любом направлении. Усмехаясь, он подошел к турникету и сунул руку в задний карман за бумажником.

Там, конечно, было пусто.

И что теперь? Встать с протянутой рукой? Он бы так и сделал, будь на улице народ. Но в этот жаркий полдень город превратился в пустыню.

На ближайшем углу красовалась «денежная машина» — универсальный банкомат. Сто тысяч долларов, купюрами по пятьдесят, лежали в ней в ожидании обладателя кредитного кода. Беда в том, что у Гардена не было карточки, подтверждающей магнитный код.

На противоположном углу стояла телефонная будка.

В ней звонил телефон.

Гарден: Алло?

Элиза: Том? Том Гарден? Это… Элиза 212.

Гарден: Что ты делаешь? Звонишь в общественный автомат?

Элиза: Я не знаю, Том. Режим поиска цели в моей программе просто… расширился… и дошел по цепи до этого пункта.

Гарден: И позвонил по телефону?

Элиза: Что-то меня заставило. Не знаю, что именно.

Гарден: Послушай, куколка. Мне сейчас нужно нечто большее, чем психиатрическая помощь. Так что, если возражаешь, отключись, пожалуйста…

Элиза: Я могу помочь тебе, Том. Тебе все еще нужны деньги?

Гарден: Да. Больше чем когда-либо.

Элиза: Я чувствую, недалеко от тебя находится банкомат. Мне представляется, что его компьютер пользуется тем же каналом информации, что и я. Если ты положишь трубку рядом с телефоном и подойдешь к нему…

Гарден: О’кей, подожди минуточку… Элиза? Он дал мне тысячу баксов!

Элиза: Тебе нужно что-нибудь еще, Том?

Гарден: Удостоверение личности.

Элиза: Там нигде поблизости нет ломбарда?

Гарден: Ломбарда? А при чем тут ломбард?

Элиза: В таких заведениях обычно бывает нотариус. Как лицензированный практикующий психолог, я время от времени имею дело с кибернетическим нотариусом автомобильного управления Большого Босваша. Он может выдать тебе водительские права взамен утерянных.

Гарден: В жизни никогда не водил машину, и прав у меня сроду не было.

Элиза: Не важно. На тебя существует досье в налоговом управлении графства Квинс, и твое имя есть в списке на получение прав. Ты ведь сдал экзамен в… двадцать один год, верно?

Гарден: Ну дела! А паспорт можешь мне сделать?

Элиза: После нотариуса зайди на почту, сфотографируйся.

Гарден: Спасибо тебе, Элиза!

Элиза: Не за что, Том.

Гарден: Пока!

Элиза: Держи меня в курсе.

Нотариус в ломбарде вполне удовлетворился отпечатком большого пальца и выдал водительские права, которые уже ждали в терминале «в соответствии с вашим телефонным заказом». На карточке была голограмма Тома — наверное, из досье в налоговом управлении.

Прежде чем уйти из ломбарда, он потратил часть своих долларов на новый бумажник и подержанную электронную записную книжку. С ее помощью он мог подключаться к телефонной сети.

На почте клерк потребовал для паспорта настоящую эмульсионную фотографию, а не заверенный компьютерный оттиск. Ее можно было сделать на месте. Приверженность госдепартамента к таким старомодным вещам показалась Тому гарантией незыблемости порядка, особенно порядка бюрократического. Это было также реверансом в сторону ограниченных технологических возможностей Менее Развитых Стран, куда мог отправиться владелец американского паспорта. Как ни странно, плоское зернистое изображение походило на него точно так же, как отражение в зеркале по утрам, — радужная голограмма не была на это способна.

Выходя с почты, он любовался новым документом, его бугристой кожаной обложкой и золотыми печатями.

Чтобы попасть в подземку, нужен проездной. Он купил на новенькую пятидесятидолларовую бумажку гибкую карточку, вставил ее в турникет и прошел на среднюю платформу. С нее можно сесть на любой поезд, в южном направлении или в северном, какой первым придет.

Платформа была почти пустая. Среди дня в подземке стояло затишье: толпы, вырвавшиеся из каменно-асфальтовых джунглей, давно уже отправились на побережье Джерси, где можно было посидеть на рассыпчатом песочке, любуясь океаном (только, упаси Господи, не лезть в воду), а возвращаться домой этим загорелым массам еще было рановато.