Маска ночи

А потом он поднес кончик кинжала к груди на небольшом расстоянии от своего сердца, возможно нащупывая левой рукой подходящую точку между ребрами. Найдя эту точку – он был доктор, он лучше знал, куда нужно разить, – он схватился за рукоятку кинжала обеими руками и со всей силы вонзил его себе в сердце. Затем, когда из раны хлынула кровь, он упал на пол.

Доктор скорее всего умер в очень короткое время, потому что вторая половина пьесы едва ли дошла до середины, когда за сценой в страшной спешке и в сопровождении госпожи Давенант появился мастер Шекспир, взволнованный, в поисках своего друга. Может быть, он подозревал, что что-то было не так. В любом случае он беспокоился, что Ферн буквально не был на своем месте, чтобы выйти на сцену. Потому последовал лихорадочный поиск костюма, похожего на монашескую рясу, спешное одевание и появление Вильяма Шекспира и Дика Бербеджа в следующей сцене в последнюю минуту.

Бедный доктор же в это время был всего лишь в нескольких ярдах. Как минимум трое из нас – Шекспир, затем Николас Ревилл и, наконец, Эндрю Пирман – осмотрели снаружи комнату, в которой он лежал. Всем нам было тревожно, но никто не знал, что Ферн был уже мертв или умирал от нанесенной самому себе раны.

Убеждены всем этим?

Нет, и я тоже.

Особенно нанесенной самому себе раной.

Не то чтобы Хью Ферн физически не мог убить себя.

Самоубийство – тяжкий грех, но мужчины и женщины совершали его и раньше и совершают его поныне, кто-то под влиянием момента, кто-то после долгого обдумывания. Все, что вам нужно, – это веревка, нож, яд… и сильное отчаяние вкупе с мужеством. Да что там, те же Ромео и Джульетта выказывают свою стойкость в этом деле. Говорят, что яд – женское оружие, но именно Ромео покупает его и выпивает над телом Джульетты в склепе, в то время как именно Джульетта, пробудившись от сна, хватает его кинжал и вонзает в себя – безусловно, мужественный поступок. Что же, если у юной девушки достаточно силы духа и тела для такого отчаянного решения, то, уж конечно, и старому доктору достало бы мужества.

Но зачем Хью Ферну убивать себя? Если на то была серьезная и тайная причина (долг, болезнь, отчаяние), почему он выбрал настолько необычное для этого время и место – середина спектакля во дворе таверны? Почему не свести счеты с жизнью в уюте собственного дома на Хедингтон-хилл? И он был доктором. Если он точно знал, куда лучше направить кинжал, то ему, безусловно, – с его-то знанием трав и ядов – были известны и менее болезненные способы расстаться с жизнью.

Еще я подумал о последних словах, что он сказал мне. О том, как он мог бы увлечься игрой. Как он собирался поставить припарку мне на ногу. Едва ли это был разговор человека, бывшего в пяти минутах от самоубийства.

Поэтому дело не в том, что он не мог убить себя, а скорее в том (как я был уверен), что он этого не делал.

Однако какова альтернатива?

Вот человек, которого видели входившим в маленькую комнатку. Я сам видел, как он входил туда. Одежда священника, кромка волос вокруг лысеющей макушки. Я был уверен настолько, насколько вообще можно быть уверенным, что это был Ферн. А потом – вот его тело, лежащее внутри той же самой запертой комнаты. В самом деле, я сам нашел и достал ключ из дыры, проделанной Пирманом в деревянной двери, а затем отпер дверь снаружи. Другого входа или выхода в комнате не было, не считая зарешеченного отверстия, через которое могла проскользнуть разве что кошка.

И все же я не был убежден.

Вопрос «Что здесь произошло?» оставался без ответа.

Что же касается человека, задавшего этот вопрос, хорошо одетого типа, так уверенно извлекшего кинжал из трупа, – он, как выяснилось, был еще одним местным лекарем и важной птицей. Звали его доктор Ральф Бодкин, а жил и практиковал он в западной части города, возле Замка. Судя по его платью и обращению, он, очевидно, был преуспевающим членом общины, как и Хью Ферн.

На самом деле доктор Бодкин вместе с Вильямом Сэдлером был в числе наших зрителей в этот роковой полдень. Они сидели в галерее. Помню, что я упомянул при них обоих, что труппа запланировала спектакль на этот самый день. Может быть, это зажгло у них идею пойти и посмотреть пьесу вместе.