Маска времени

– Свободно, – заметила Эвелин. – Это потрясающе. По ее школьным документам, она изучала язык в обычной школе всего три года. Они написали, что девочка так же великолепно успевала по всем предметам. Насколько я могу судить, учителя считали ее очень способным ребенком. Может быть, даже и более того.

– Но ты же понимаешь, что по стандартам сельской школы великолепный или даже выдающийся ученик еще ничего не значит.

– Подожди судить, пока не увидишь ее сам, Дэвид. Она великолепна. В ней есть что-то от Боттичелли. Почему родственники так хотели избавиться от нее?

– Думаю, скоро мы обо всем узнаем.

– Бесспорно, с ней еще нужно поработать. Но какие возможности! Какие возможности, Дэвид! Я разговаривала с… – тут голоса перешли в какой-то неразборчивый ропот.

– Хорошо. Хорошо, – нетерпеливо согласился отец Катарины. Видно, он уже вплотную подошел к двери. – Это уже твоя епархия. И пожалуйста, не втягивай меня в свои дела.

Катарина услышала, как в дверь постучали. Она подпрыгнула от неожиданности. Дверь открылась прежде, чем Катарина успела подскочить к ней, и отец вошел, в комнату.

Он оказался очень высоким, выше, чем она себе представляла. Катарина отступила немного назад.

На его лице по-прежнему застыло выражение боли. Это создавало ощущение какой-то уязвимости. Катарина ожидала другого – авторитарности, высокомерия в сочетании с мужественностью, – все это, по ее мнению, должно было сразу же проявиться в отце. Но на лице вошедшего в комнату человека не было даже и следов ничего подобного. Катарина увидела нерешительного мужчину средних лет; его рот был искривлен гримасой боли.

Сколько раз она воображала эту встречу, и вот все произошло! Она чувствовала себя близкой к обмороку.

– Боже мой, – внезапно произнес Дэвид, осматривая Катарину с ног до головы. – По правде сказать, я ожидал совсем другого.

– Что же? – еле произнесла она.

– Ну, что-то более детское.

– Я не ребенок.

– Ты хочешь сказать, что ты просто не хочешь им быть. Ты так всегда одеваешься?

– Да.

Пальцы Дэвида стали непроизвольно сжиматься и разжиматься:

– Ты так похожа на свою мать. Когда я увидел тебя у окна… В общем, полная ее копия.

Он стал пристально изучать каждую черточку ее лица, словно пытаясь найти какое-то сходство с самим собой. Катарине было интересно, увидел ли отец то, что так страстно желал увидеть. Но испытующее выражение лица постепенно исчезло, и появился оценивающий, чисто мужской взгляд. Он пристально вглядывался теперь в ярко накрашенные губы, скользнул по тугой, выпирающей из кожаного платья груди, по подчеркнуто обтянутым бедрам. Катарина видела, как ослабли крепко сжатые губы отца и постепенно начали растягиваться в улыбке, таящей в себе нечто циничное.

Интуитивно Катарина поняла, что отец хочет зацепиться за что-то такое, что можно презирать. Довольно быстро он, кажется, нашел, что искал. Скорее всего, что-то во внешнем виде Катарины. И тогда словно все вновь встало на свои места, и этот человек вновь обрел уверенность. Он даже подбоченился, прежде чем произнес:

– Твоя мать тоже была небрежна с косметикой.

Первое потрясение от встречи успело пройти, и из глубин души вновь всплыло старое холодное чувство:

– Удивительно, что ты помнишь это.

– Что? Помню? Ах да, жена предупредила меня, что ты не дура. Это правда?

– Правда.

– Тогда не играй со мной. Никогда. – Взгляд отца вновь скользнул по откровенному вырезу на платье дочери. Наверное, так же, с чувством превосходства, он смотрел когда-то на ее мать. – Не смей больше надевать это платье.

– Почему?

– Выглядишь, как проститутка.

– Проститутка?

– Путана по-вашему.

Она почувствовала, как лицо словно обожгло что-то.

– Неужели твоя бабушка одобрила все это?

Катарина крепко сжала зубы от злости.

– Бабушка последнее время не вставала с постели, где ей было знать, как одевается внучка.

– Понятно. Ну здесь тебе гарантирован надежный присмотр. Теперь тебе не надо заботиться о себе самой. Ты у меня дома, значит, и вести себя надо соответственно.

Он взглянул на часы – тонкий золотой диск, затерявшийся в рыжих волосах на запястье:

– Надеюсь, тебе известно, что в своей стране я человек весьма значительный?

– Известно.

– Таких, как я, – около тысячи в Британии.

– И что же из того?

– А то, что у таких людей всегда есть враги, и некоторые люди готовы любой ценой сбросить меня вниз.

– Почему?

– Такова парламентская система. Таковы правила игры. Социалисты – наши враги. И они готовы пойти на все, чтобы уничтожить кого-нибудь из нас.

– Тогда я социалист, – коротко ответила Катарина.

– Что ж, положение затруднительное. Тогда послушайся моего совета – держи при себе свои взгляды и никогда не выходи на люди в подобной одежде.

– Я буду одеваться так, как хочу.