Маска времени

– Нет. Так, как тебе скажут, – отрезал Дэвид. – И я не хочу, чтобы ты разговаривала обо мне с кем попало. Я запрещаю тебе это. Не важно, какими бы милыми и добрыми ни казались тебе люди. Даже если они предложат деньги или, – Дэвид явно не мог подобрать нужного слова, – какую-нибудь безделушку. Не говори лишнего. Просто скажи, что ты мне многим обязана. И я буду очень признателен тебе. И все. А лучше всего вообще старайся никому не рассказывать, что я твой отец. Понятно?

– А чего ты так стыдишься, папа?

Его недовольство она ощутила тут же.

– Стыдиться мне нечего, девочка.

– Но тогда почему ты запрещаешь мне разговаривать с людьми и касаться в разговоре твоей персоны, даже если будут предложены деньги и… безделушки?

Последние слова Катарина произнесла с явной иронией. Лицо Дэвида в один миг сделалось холодным и непроницаемым.

– Кажется, ты меня не совсем поняла.

Катарину начала бить мелкая дрожь.

– Нет. Вполне. Тебе стыдно иметь незаконнорожденную дочь. Но я тебя почему-то не стыжусь, хотя вполне могла бы.

Она увидела, как его голубые глаза сузились от гнева:

– И что же ты хотела этим сказать?

Катарине захотелось вдруг выкрикнуть своему отцу прямо в лицо все, что она о нем думает, все, что скопилось в одинокой душе за долгие годы. Но слова застряли в горле, словно задушив девушку.

Дэвид продолжал внимательно рассматривать дочь.

– Я предупредил тебя, – сказал он мягко, но с вызовом. – Не играй со мной. Никогда. Я не потерплю этого. – Не дождавшись ответа, Дэвид развернулся и пошел к двери: – Эвелин!

Мгновение спустя на пороге показалась Эвелин. Улыбку будто смыло с ее лица, когда она взглянула на Катарину.

– Что ты с собой сделала! – вскрикнула она.

– Это и есть твой Боттичелли? – с сарказмом произнес Дэвид. – А может быть, моторизованная Мона Лиза?

Эвелин уставилась на черное кожаное платье, на губы в помаде, на неумело подкрашенные ресницы. Казалось, она всерьез начала сомневаться в том, что из этой вульгарной школьницы можно сделать что-то приличное:

– О, Кейт!

На лице Дэвида опять появилась издевательская ухмылка:

– Мило, не правда ли? Вот это ты называешь изяществом? Стоит ей в таком виде сделать хотя бы шаг из дому, как у наших дверей вся Флит-стрит разобьет палаточный лагерь. А тебе останется только красный фонарь повесить.

И с этими словами Дэвид вышел из комнаты.

– Глупая девчонка, – спокойно произнесла Эвелин. Она взяла Катарину за подбородок и платком вытерла губную помаду четырьмя точными движениями. – Иди и умойся немедленно. И запомни – никакой косметики, пока не подрастешь.

– Но…

– Иди!

Катарина повиновалась, даже сама толком не зная почему. С гладкой зеркальной поверхности угрюмо посмотрело на девушку ее собственное отражение со следами губной помады в уголках рта. Вот и встретилась с отцом. Через пятнадцать лет она наконец взглянула ему в глаза.

Умывшись, Катарина покинула ванную.

– Смени платье, – продолжала командовать Эвелин. – Может быть, ты воображаешь, что оно делает тебя взрослой, но это лишь обман. В нем ты выглядишь как проститутка.

– Я сама купила его, я экономила на чем могла.

– Ну и глупо, что впустую растратила свои деньги. И еще глупее то, что ты решилась надеть это на встречу с отцом. Ведь ты же хотела добиться от него хотя бы уважения, не правда ли?

– Мне не важно, что он думает обо мне.

– Нет, важно. Ведь ты хотела поначалу возмутить его? Что ж, тебе это удалось, и я думаю, что ты удовлетворена.

Катарина вспомнила выражение, появившееся на лице отца, и сверкнувшее презрение во взгляде. Да, она действительно хотела провокации, но не ожидала подобной реакции. Катарина решила, что больше никогда не наденет этого платья.

– Что же мне носить тогда? – устало сдалась девушка.

Эвелин подошла к шкафу и быстро просмотрела его содержимое:

– Где ты набрала все это?

– Когда могла, покупала сама. Остальное мне дали те, кто занимается благотворительностью.

– Но такая одежда тебе совершенно не подходит!

– Ваша горничная мне уже сказала об этом.

– Пошли со мной. – Эвелин взяла девушку за руку и повела ее в свою спальню. Потрясенная встречей с Дэвидом, Катарина чувствовала, что пол будто уплывал из-под ног. Почему она не нашла в себе силы сказать все, что хотела?

Спальня Эвелин была белой, чистой и аккуратной, как и комната девушки. Пожалуй, Эвелин и себя воспринимала, как куклу. Может быть, в представлении этой дамы все женщины не более чем куклы, плоские, без признаков пола, как она сама?

Эвелин выбрала шерстяную юбку и прекрасный свитер из собственного гардероба.

– Примерь. В этом свитере тебе не нужно будет носить лифчик.

Эвелин молча смотрела, как одевается Катарина, без всякого стеснения рассматривая ее нагое тело. Одежда была очень дорогой и мягко ласкала кожу девушки.

Когда Катарина оделась, Эвелин взяла щетку для волос и начала причесывать ее, убирая непокорные локоны с глаз и лба. «Вот так ухаживают за куклами», – невольно думала про себя Катарина.

– Для своего возраста ты слишком развита. Но афишировать это не следовало бы. Месячные у тебя бывают регулярно?

– Да.

– Болит?

– Иногда.

– Ты девственница?