Несколько раз между кланами вспыхивали короткие, но крайне жестокие, как и всё в Зоне, конфликты и войны. В итоге одной из таких войн от рук бойцов Долга, Свободы и подтянувшихся добровольно вольных сталкеров-одиночек погиб клан Махновцев, исповедовавших некую смесь тотального анархизма с украинским национализмом и пренебрежительно относившихся к сложившимся негласно законам Зоны. Ходили слухи, что клан плотно связан с бандитами, промышлявшими убийством и грабежами выходивших из Зоны с хабаром сталкеров. В итоге кровавой трехдневной войны клан был полностью истреблён, пленных не брали. Зона не терпит чужеродного тела, не признающего законов её аномальной природы и приспособившихся к ней людей.
Мы медленно ехали уже по просёлочной грунтовой дороге, петлявшей между деревьев в странном, производившем впечатление нетронутого и нехоженого, лесу.
Фары автомобиля светили очень слабо, что ничуть не смущало моего собеседника, взявшего на себя роль моего проводника в этот удивительный и такой непохожий на наш «цивилизованный» мир.
– Еще вопрос? – спросил я. Он, даже не слушая вопрос, сам ответил…
– Да. В Зоне – каждый сам за себя. Всё мерится, чего-то стоит, даже информация, даже дружба. Безжалостные законы не имеют в лексиконе слова жалость и пощада. И мне придётся либо жить по этим законам, либо умереть.
Я молча для себя сделал вывод – придётся жить. Очень хочется…
Остаток пути мы провели в молчании. Луны не было видно, небо было затянуто пеленой облаков, вдалеке, где, как я предполагал, должен был быть центр Зоны, периодически мелькали всполохи. Представляю как отсюда, в Приграничье, выглядят Выбросы. Как они выглядят в Зоне, особенно на открытой местности рядом с Центром, никто рассказать не мог – человек в лучшем случае быстро погибал, в худшем же превращался в зомби и долго шастал еще, с постепенно отмирающим головным мозгом и разлагающимся телом. Какая-то невиданная сила заставляла тело с мертвым мозгом оживать, двигаться, выполнять какие-то действия, день ото дня всё менее напоминающие нормальную человеческую жизнь. Говорили, что это духи-астральщики вселяются в тела, насквозь пропитанные аномальной энергией Зоны, и управляют ими посылом электрических импульсов в центральную нервную систему. Система кровообращения в работе организма не участвует, тело постепенно окоченевает и не чувствует боли, и единственное, пожалуй, чувство зомби, о котором знаем мы, живые – это чувство голода. В пользу этой гипотезы говорит и тот факт, что окончательно убить зомби можно, отделив его голову от туловища, причем на любой стадии умирания его тела. Иначе он шевелится и агрессивен даже если расчленён – но отделённые члены мертвы и ускоренно разлагаются.
Посёлок сталкеров выглядел несколько странно. Дома тут были самые разные, в основном – явно привезенные сюда из окрестных деревень старые необшитые срубы, кое-где просто стояли тентовые или надувные палатки, дымились трубы многочисленных землянок.
Одна из них больше напоминала дот, возвышаясь над всем поселением пятиметровой толстостенной бетонной башней с горизонтальными узкими щелями, через которые на четыре стороны света высовывались длинные стволы тяжёлых крупнокалиберных пулемётов. Рядом с входом в башню, оборудованным по всем правилам фортификации, был небольшой, опять же врытый в землю бетонный сарай без окон и дверей. Поговаривали, что там у Бульбы, хозяина Бара «Амиго», как тут с юмором называли это фортификационное сооружение, склад.
Бульба, судя по слухам, был уроженцем соседней Белоруссии, в пользу чего говорили его плотные связи с неразговорчивыми и подтянутыми белорусскими военными из контингента ООН, которые частенько приезжали к Бульбе «на разговор».
Бармены, они же торговцы, были в Зоне на особом счету: они же скупали и сбывали артефакты – хабар, они же занимались снабжением, одним им известными способами добывая всё необходимое сталкерам – конечно же за их счет и с большим собственным интересом.
При барах частенько жили несколько разнокалиберных девиц неопределённого возраста, как правило, выглядевших «слегка заспанно» и служивших единственной помимо спиртного и мордобоя забавой и отдушиной местной публики. Некоторые из них по вечерам в баре со скуки или за вознаграждение устраивали недурные и главное – развратные эротические шоу, мало что общего имевшие с гордо присвоенным им названием Стриптиз-шоу. Но народу явно нравилось.
Всё это я узнал немного позже, хронологию событий первых дней восстанавливать нет ни нужды, ни желания. Да и давно было…
Первый визит в прокуренный, с клубящимся густым дымом (явно не только сигаретным, явственно тянуло анашой) бар я запомнил на всю жизнь.
Мы припарковались на посыпанной щебенкой площадке около круглой, высотой с пятиэтажный дом, толстой и явно очень прочной бетонной башни, и как ни странно, помимо нашего чудо-автомобиля там стояло несколько подобных совершенно неприметных УАЗов и Жигулей, как правило, весьма с виду старых и невзрачных.