Маскарад

Я же не знал, с какой стороны подойти к намеченной разборке. Человек я хоть и вспыльчивый, но отходчивый, и, не устроив мордобой сразу, теперь желал разобраться в ситуации. Любопытство одолевало, но у меня никак не получалось начать разговор. А вскоре я вообще засомневался в собственной правоте — Эон ни разу не оговорился, назвав себя в мужском роде, и вёл себя безупречней большинства знакомых мне леди.

Когда я почти уговорил себя, нахлынули воспоминания о нескромных фантазиях и вернулась убеждённость, что даже спьяну не спутал бы увиденное в зеркале ни с чем другим. И моя жалость вновь обернулась яростью. Чтобы не наделать беды, я хлестнул коня и он радостно перешёл в галоп. Эон не отставал от меня. Шлейф и ленты на его шляпке мило развевались, перья качались в такт каждому шагу, но держаться в дамском седле ему становилось всё сложней. Не представляю, как он ещё не вывалился. Злорадно ухмыльнувшись, я наподдал жеребцу пятками в бока, и он ускорился ещё.

Ветер не утихал, а через несколько минут на лицо упали первые капли дождя. Я и не заметил, как небо потемнело, вечернее солнце заволокло тучами, и вскоре послышались отдалённые раскаты грома.

— Мисс Артистенге, — закричал я в попытке перекричать шум ветра и дождя, — не желаете ли вернуться в тёплые покои? Ваша шляпка выглядит совсем грустно!

Он отлепил от щеки намокшее перо и, развязав ленты, пустил испорченный предмет туалета по ветру. Волосы чёрным покрывалом взметнулись, затрепетали, но вскоре отяжелели, напитываясь влагой. Шляпку пару раз крутануло в воздухе и понесло в сторону леса, где она зацепилась лентами за ветки, повиснув на дереве ярким цветком и распугав спрятавшихся там птиц. Эон неожиданно повеселел, словно скинул оковы. В который раз наплевав на приличия, он торжествующе обогнал меня и крикнул за спину:

— Эй, Юджин, не испугался ли ты дождика?!

А испугаться стоило. Стихия разгулялась не на шутку — ветер швырял в нас сором и листьями, а когда порыв слабел, дождь застилал нам глаза. Раскаты грома эхом разносились по долине, терялись среди гор и оттого казались рёвом дракона. В паре сотен метров от нас молния ударила в одинокое дерево, расколов мощный ствол надвое. Дорога на тракте превратилась в топкую грязь, лошади по самую грудь испачкались в земле и она комьями разлеталась из-под их копыт. Не сговариваясь, мы дёрнули поводья и, по очереди перепрыгнув через поверженное дерево, ворвались в гущу векового леса.

Лошади сменили галоп на трусцу, а затем спокойным шагом направились в самую чащу. Лес шумел, но дождь стал слабеть, а ветер утихать. Словно небо прорвалось, выплеснув на нас всю воду сразу, а теперь любовалось яркой умытой листвой и глубокими лужами.

Поравнявшись с Вьюгой, я без стеснения осмотрел Эона сверху донизу. Его роскошный костюм намок и выглядел жалко, ленты свисали грязными тряпками, а длинные тёмные волосы, наоборот, стали ещё красивее — намокнув, они завились и теперь обрамляли лицо и плечи крупными локонами. В вечерних сумерках необычная смуглая кожа Эона почему-то казалась алебастровой. Он тяжело дышал, и дрожал, словно от холода. Будь это девушка, то я бы кинулся к ней, чтобы согреть и защитить. Но Эон — не девушка. Хватит обманываться.

— Эон, — я понял, что время пришло, — ты ничего не хочешь мне сказать?

Он бросил поводья и, собрав волосы в хвост, принялся их выкручивать.

— Что именно, господин Никарэс? — Пусть он спросил спокойно, но в голосе почувствовалась настороженность. — Только не говорите, что специально заманили меня в чащу леса, чтобы…

— Я о том, кто ты на самом деле.

Он замер лишь на мгновение. Если бы я не ждал этой реакции, то и не заметил бы.

— Представления не имею, о чём вы.

— Не делай из меня дурака! Я видел тебя в купальне! — Меня снова накрыла злость.

Эон оставил волосы в покое и всплеснул руками — настолько по-женски, что я оторопел.

— Господин Никарэс! Вы за мной подглядывали?! Какой позор! — Он картинно закрыл рукой лицо. Обида в его голосе звучала так непритворно, что я в который раз усомнился в здравии собственного рассудка. — Как вы посмели? — И он уткнулся в ладони, словно собираясь расплакаться. Эон был такой искренний в своём негодовании, что я растерялся, почти поверив ему. Наверное, я просто ошибся, приняв леди за мужчину… Моё чувство вины достигло критической точки, но тут я заметил, что он следит за моими терзаниями сквозь пальцы. И в его взгляде нет ни капли раскаяния.

«Пощады не будет», — промелькнула последняя трезвая мысль. И гнев наконец поглотил меня полностью.

Часть четвертая, где герои доводят друг друга до белого каления и решают вопросы "по-мужски"