Маскавская Мекка

- Как это неликвидна! - возмутился басовитый. - Сорок четыре тысячи метров производственных и складских помещений. Да я вам ее за три месяца обналичу. За три месяца! Есть, слава аллаху, соответствующие структуры, механизмы налажены. Вот вам и шестнадцать миллионов.

Найденов стоял в одном башмаке, размышляя над дальнейшими своими действиями. Для его копеечного визита нельзя было, конечно же, выбрать более подходящего момента. Конечно, он мог, как и сказал Сергей, снять второй ботинок, пройти в кабинет и подождать. Однако ожидание грозило затянуться не раз и не два имел случай в этом убедиться. Во-вторых, у него была возможность снова надеть первый ботинок и тихо выскользнуть за дверь, не потратив при этом ни одной лишней секунды. Но тогда остается нерешенной проблема займа - короткого кредита, говоря их языком. Короткого, чрезвычайно короткого - не на год, не на месяц, а лишь до утра, до окончания кисмет-лотереи... Он посмотрел на часы. Время бежало. Мысль о недостатке времени натолкнула его на новое решение: следовало попытаться настоять на своем. Это значило деликатно постучать в гостиную и попросить Сергея выйти на минуту. Сколько нужно времени, шут тебя побери, чтобы передать из рук в руки пятидесятирублевку?

Нервничая, он просунулся в дверь и сказал шепотом:

- Извините! Сергей, можно тебя буквально на секунду?

На совершенно пустом столе стояла пепельница, два стакана и бутылка минеральной. Судя по пустоте пепельницы и полноте бутылки, ни тем, ни другим еще не пользовались.

Собеседник Сергея, удивительно малорослый для своего голоса пожилой чернявый человек со значком депутата Народного меджлиса на лацкане светлого пиджака, вопросительно вскинул седые брови такой пышности, как будто только пять минут назад их вынули из хлопковой коробочки, и посмотрел сначала на неловко улыбающегося Найденова, потом на Сергея.

- Простите! - буркнул тот.

Возмущенно загремел стулом, вышел, плотно притворив за собой дверь, и встал, словно аршин проглотил. Золотые очки на выбритой физиономии угрожающе поблескивали. Еще более угрожающе сверкали за стеклами глаза.

- Ну? - злым шепотом сказал он. - Я же просил, а, старик! Что, минуту нельзя подождать?!

- Погоди! - Найденов выставил ладони жестом судьи, останавливающего встречу. - Я не могу ждать! Извини, я никогда к тебе так не врывался! Мне позарез! Можешь пятьдесят рублей одолжить?

- Пятьдесят рублей? - переспросил Сергей.

Найденов заметил, что верхняя часть цветозоны стремительно наливается грозной густой синью; несколькими трепещущими струйками синева стекала в зону турбулентности. Сергей любил подчас несколько наиграть то или иное свое чувство, но сейчас, похоже, не прилагал никаких усилий, чтобы рассердиться всерьез.

- У меня наличных вообще не бывает! По-твоему, я должен сейчас все бросить и ехать в банк за полусотней?!

Найденов механически подумал, что обуться перед тем, как впереться в гостиную, - это было самое верное решение.

- Ну, извини, - повторил он.

Сергей пожал плечами и молча придержал дверь.

- Возьмите шляпу, - буркнул в спину медведь.

Лифт шуршал, минуя этаж за этажом. Что-то тряслось в груди, дрожало, обдавая холодком. Куда теперь? К матери. Снова представил себе ее глаза. "Пятьдесят рублей? Алешенька! На ночь? Такие деньги?.." Через весь город. Этак он еще проваландается, чего доброго...

Двери лифта мягко распахнулись.

Он вышел из подъезда и повернул направо.

У ворот лихорадочно помаргивал индикатор общения.

- Фамилия?

- Слушай, ты! - сказал Найденов. - Открой калитку!

- Фамилия, - бесстрастно повторил охранник.

Найденов ударил ногой в недрогнувшее железо.

- Скажите фамилию, - послышалось из-под бронированного монитора.

- Калитку, говорю! Найденов моя фамилия, Найденов!

- Вам просили передать.

Лицо исчезло с экрана, зато приоткрылась дверь будки. Рука протянула бумажку.

- Мне сказали, завтра отдадут, - хмуро пояснил сержант и захлопнул дверь.

Голопольск, четверг. Супружеская жизнь

Пока выбирались из грязи, Александра Васильевна упорно думала все об одном и том же: как вызовет она Глинозубова на бюро, как поставит вопрос о развале хозяйства в "Заре гумунизма"; все припомнит ему, паразиту!.. И Клопенку, Клопенку на него напустить! Пусть по линии УКГУ с Глинозубовым разбирается!.. Ведь до чего гумхоз довел! А все перечил, все умничал!.. Говорят ему - сей в конце марта! Нет, посеет в апреле! Говорят: отчетность давай; нет, сейчас не могу, вот отсеюсь, тогда уж... Ему что? А ей из обкома чуть ли не по часам трезвонят: где отчетность?! где результаты посевной?! Велено же было - в конце марта, весна ранняя! в чем дело?..

Она еще раз твердо про себя решила: положит Глинозубов билет на стол, положит!.. Ладно, пусть без Клопенки... Клопенке только дай... пусть, хорошо... жалко дурака Глинозубова... Черт с ним, обойдемся без УКГУ... Но из председателей - немедленно!