Маски

Цветки сливы в окрестностях храма Киномия только-только начали распускаться. Усыпанные полураскрытыми белоснежными бутонами чернильные веточки над небольшим ручейком словно вышли из-под кисти китайского мастера, и стоящая под ними Миэко безупречно вписывалась в эту картину. Белые лепестки с легким налетом персикового тона были того же оттенка, что и ее нежная кожа… или маска Но.

– Идеальный образчик Японии, – сказал Микамэ, – но в то же время и на Китай похоже. Напоминает картины сливовых цветов с журавлями и мудрецами-отшельниками. – Стремясь уйти как можно дальше от Миэко, он взял Ясуко за руку и повел по камням через ручей.

На Ясуко было мохеровое пальто цвета лаванды, на круглой щеке, как всегда, то появлялась, то исчезала милая ямочка. По небу плыли легкие облачка. Было довольно прохладно для Атами.

Ясуко и Миэко выразили желание заглянуть к одной знакомой поэтессе, которая жила неподалеку. На обратном пути от храма Микамэ высадил их на узкой улочке и вернулся в гостиницу один.

Они сняли домик окнами на юг в солнечной, оформленной в японском стиле гостинице на склоне горы, спускавшейся к Уомисаки. Несколько отдельных домиков смотрели на воду, между ними раскинулись лужайки и росли сосны. Микамэ проводили в его обычный номер. Расположившись во внутренней комнате с примыкавшими к ней гостиной для его компаньонок и чайной, которую он собирался использовать в качестве своей спальни, Микамэ пошел принять ванну. За окном ванной на крутой узкой аллее крыши сливались в треугольники, которые плавно убегали вниз, к безмятежно сверкавшему вдали нежно-голубому морю (еще один, только перевернутый вверх тормашками, треугольник).

Микамэ вылез из ванной, оделся и подождал немного в гостиной, но дамы не показывались. Он начал беспокоиться, раздражение нарастало, хотя причины вроде бы не было – они должны были явиться с минуты на минуту. И вот около пяти зазвонил телефон. Микамэ поднял трубку и услышал голос Ясуко:

– Поэтесса пригласила нас на обед.

– Погоди-ка. Это ведь я вас сюда привез, вы не можете бросить меня одного, это несправедливо! Скажи Миэко, что я возмущен!

– Знаю. Мы с ней старались объяснить наше положение этой женщине. Ладно, я передам ей твои слова. Скажу, что ты сердишься…

– Сержусь? Нет, этого говорить не надо.

– Ладно. – Ясуко понизила голос. – Этой женщине совершенно не возможно ничего втолковать. Она удалилась от дел и очень одинока, так что вряд ли нас отпустит…

Вроде бы невинное объяснение, но для Микамэ оно прозвучало сладостной музыкой, как будто Ясуко поделилась с ним своими секретами.

Дамы вернулись около шести, и к тому времени, как они приняли ванну, отдохнули и сели, наконец, за еду, было уже довольно поздно.

Не догадываясь, что Миэко не прочь выпить, Микамэ ограничился одной бутылкой пива. Миэко была все в том же традиционном кимоно, что и раньше. Ясуко, завернутая в мягкие складки своего косодэ с поясом-оби и отделанным черным кантом воротником, который уютно устроился на ее плечах, была свежа и невинна, от нее исходило непередаваемое обаяние.

– Правду ли говорят, что Ясуко дала обет безбрачия? – шутливо начал Микамэ.

– Определенно нет, – сказала Миэко. – Ей столько пришлось выстрадать, что я буду только рада, если она найдет себе подходящего мужа.

– Однако вы так близки, что кажется, мужчина вам только помешает…

Ясуко лишь надменно улыбнулась в ответ.

– Но если она не бросит работу в журнале, – гнул свое Микамэ, по-прежнему обращаясь к Миэко, – вы будете счастливы?

– Не могу же я быть настолько эгоистичной, правда? Для меня ее работа над одержимостью духами куда более важна, чем журнал. Я надеюсь, что она сумеет довести исследование до конца.

– Да. Да, согласен, это обязательно надо сделать, – с чувством произнес Микамэ и тут же перешел прямо к делу: – Что скажете, госпожа Тогано, позволите ли мне жениться на Ясуко? Я ни в чем не ограничу ее свободы. Мне бы хотелось, чтобы она жила, как и теперь – не только над книгой работала, но и журнал по-прежнему редактировала. У меня у самого жизнь немного суматошная, разрываюсь между медицинской практикой и изучением фольклора, так что обычный брак мне не подойдет. Это одна из причин, почему я до сих пор холост. Но с Ясуко – простите, если это прозвучит грубовато, – я мог бы создать подходящую семью. Мы так хорошо друг друга знаем, что я решил поговорить об этом с вами самостоятельно, без посредников… Но разумеется, если Ясуко испытывает ко мне неприязнь, тогда и говорить не о чем…

– Испытывает к вам неприязнь? – искренне удивилась Миэко. – Конечно же, нет! Но она ведь вдова и вряд ли сможет составить такому человеку, как вы, достойную партию.

– О чем вы говорите!

Ясуко с таким безучастным видом подлила ему в стакан пива, как будто эта дискуссия совершенно ее не касалась. Микамэ, который никак не мог решить, то ли принять ее безразличие за молчаливое согласие, то ли, наоборот, за внутреннее сопротивление, внезапно почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.