Маски

— В последний раз спрашиваю — род занятий! — Его лицо раскалилось докрасна.

— Угрызатель совести, — сказал я и кивнул.

— Тоже мне умник выискался, — сказал он.

— I.Q. 120, — сказал я, — неплохо, но и не блестяще.

— Убирайтесь отсюда! — выпалил он.

— Убираюсь сей же час, — пообещал я. — Bon soir.

На побережье он сел в поезд и устроился возле миниатюрной женщины, которая источала грошовое благоухание, своим происхождением обязанное синему флакончику с пластмассовой крышечкой.

— Вы не подскажете, где находится Виндвард-авеню? — спросил он наконец, спустя многие мили путешествия и раскачивания из стороны в сторону.

— Я покажу вам, — ответила она. — Я там выхожу.

— Я еду туда на вечеринку, — сказал он.

— Я так и подумала, глядя на вашу маску, — сказала она.

— Вы тоже на вечеринку? — полюбопытствовал он.

— Нет, просто домой.

— Устали после работы? — спросил он.

— Целый день в «Вестерн юнион», — ответила она.

— Да, это утомительно, — согласился он.

Поезд описывал дугу.

— Подъезжаем к Виндвард-авеню, — сказала она. — Приехали.

Она встала; он последовал за ней, и они вышли на платформу, где остановились под одним-единственным фонарем.

— А где будет вечеринка? — спросила она.

Он порылся в кармане в поисках записки и ничего не нашел.

— Потерял, — сказал он. — Черт, как же я теперь туда попаду?

— А телефон? — спросила она.

— Все закусочные и заправочные закрыты, — сказал он.

— В моей гостинице есть телефон.

Она показала ему дорогу, а он ее поблагодарил.

— Вам нравится Томас Вульф? — спросил он.

— Кто это? — спросила она.

— А Эдмунд Вильсон?

— Не знаю такого, — сказала она.

— Вы читали Сомерсета Моэма? — спросил он.

— А, так вы про писателей спрашиваете! — засмеялась она. — Нет, я никогда не читала Моггимма. Как его имя?

— Сомерсет.

— Сомерсет. Странное имечко! Это он написал «Бремя страстей человеческих»?

— Да. А вы вообще книги читаете?

— Странные вопросы! — сказала она раздраженно.

— Ну вот, я вызвал ваше раздражение, — сказал он. — Из-за того, что спросил, читаете ли вы, и эта мысль вызвала в вашей памяти «Тайну исповеди», и вам стало совестно, отсюда и ваша враждебность. А если я продолжу свои речи, мне даже не придется подниматься с вами, потому что наверняка в вестибюле гостиницы никакого телефона нет и в помине, а телефон окажется в вашем номере, и как ЭТО могло случиться, наверное, телефон из вестибюля куда-то утащили, вот так-то.

— Что вы сказали?

Она не расслышала и половины сказанного, потому что он пробормотал это себе под нос, разговаривая с самим собой.