Маски

— Как жаль, — сказал он, — что нельзя читать «Тайну исповеди» и гордиться этим. Но пока есть люди, читающие Платона и слушающие Сибелиуса, читатели «Тайны исповеди» ведут напряженную и нервную жизнь. Я вас напугал?

— Чудной вы какой-то, — рассмеялась она. — Расскажите еще что-нибудь.

— Я раздражаю вас, — сказал он, — сначала спросив, что вы читаете, потом предположив, что вы читаете, и затем высмеяв то, что вы читаете. Это убийственно для романтических отношений.

— Спокойной ночи, — сказала она, повернулась и зашагала прочь.

Он нагнал ее.

— Извините, — сказал он.

Он повернул к ней свое лицо так, чтобы оно привлекательнее выглядело в свете уличных фонарей.

— Ох уж мне эти шутники, — сказала она со вздохом.

— Когда начинаешь говорить, женщины приходят в замешательство, — говорил он проплывающим мимо неосвещенным окнам. — Тревога и смятение возникли, когда человек заговорил. Где я это читал? Запамятовал. До этого всё сводилось к действиям. По сути своей женщины устроены примитивно: им нравится быть деятельными, они любят действовать. Но когда перестаешь действовать и начинаешь говорить о действии, или говоришь о разговорах, или думаешь о действиях, примитивная женщина думает — тут не обошлось без бога или дьявола, и удирает прочь.

— Вот моя гостиница. Вы пьяны. Уходите, — сказала она.

— Вы прекрасны, — сказал он.

Она остановилась. Она посмотрела на него. Его маска выражала серьезность.

— Послушайте, — сказала она, — вы будете звонить или нет? Если да, так звоните.

— Наверное, вы правы, — сказал он. — Делай же что-нибудь. Действуй, а не думу думай. Все удовольствие в действии. Но вы даже меня не знаете, и я не знаю вас. И как жаль, что я не говорю так, как выгляжу. Как жаль, что я не могу солгать вам и сказать, что вы мне нравитесь, но вы мне не нравитесь, или что вы красавица, каковой вы не являетесь, потому что я никогда вас прежде не встречал, а вы не встречали меня. Это все равно что послушать Бетховена в первый и последний раз: это ничего бы не значило, стало бы очередной бессмыслицей, переживанием, воспоминанием и забвением. Нужно жить с Бетховеном и продолжать свою жизнь. По нему нельзя пробежаться галопом, ему нельзя солгать, себе нельзя солгать, а потом выбросить в окно. Вам нравится мое лицо. Вам достаточно этого? Или я уже испортил его для вас? Разве вы не знаете, что вещи являются тем, как они выглядят?

Она отвесила ему пощечину.

— Убирайтесь к черту или я вызову полицию! — завизжала она.

И набросилась на него с кулаками:

— Убирайтесь!