Маски Черного Арлекина

– Ты просто король оборотней, Ревелиан. Как тебе удается быть столь ужасным в своей красоте? – Сероглаз мысленно усмехнулся. Слабое место самовлюбленного чудовища он с легкостью нашел – и это была падкость на лесть.

– Знаешь, Черный Арлекин, не все твои шутки умны, – гневно прорычал Ревелиан, и Магнус понял, что сказал что-то не так. – А все потому, что ты часто ошибаешься. Есть на свете люди, которые временами превращаются в зверей: оборотни, перевертыши различные. А есть звери, которые порой надевают людское тело в качестве костюма. Твой покорный слуга относится именно к таким.

– И одним из побочных эффектов от перевоплощения, к сожалению, является удлинение языка, – усмехнулся Сероглаз. – Хотя нет, ты всегда был чересчур говорлив. Ну, раз я уж забежал в гости, ты не расскажешь мне о звере, который превращается в человека? О том, кого мы называли Джеком-Неведомо-Кто, пока он не снял свою маску.

– Ты действительно хочешь знать? – подозрительно поинтересовался монстр. – Что ж, я расскажу тебе, ведь мои деяния стоят того, чтобы о них услышали, жаль только, что скоро ты унесешь это знание с собой в могилу. Когда моя драгоценная мамочка родила своего девятого сына... меня то есть, она умерла в тот самый миг, как я появился на свет. Вместе с отцом, братьями, повитухами и всеми, кто был в доме. Вышедший из ее утробы являлся отнюдь не младенцем, а клубком шерсти с клыками и когтями. Я убил их всех. Они не успели даже испугаться – настолько я был быстр... Потом умирали все, кто только попадался мне на глаза, – вот незадача, представляешь? Сперва мне это нравилось, но очень быстро наскучило: не с кем даже перемолвиться словом – бывает, что без этого никак. Я был не просто хищником – я был больше, чем зверем. Мои разум и сердце требовали людей не только в качестве оселка для моих когтей. Тогда я задался целью не убивать и... не смог. Главный вопрос, который меня мучил: почему они все пробуждают во мне ярость одним своим видом? Я не мог ответить на него, и мне не оставалось ничего иного, как просто уйти. Глухая чаща вдали от троп и людских поселений стала моим домом, и там я жил, пытаясь разгадать загадку собственного существования. Прошел не один год, пока я понял, что к чему. Это случилось, когда мне было двадцать лет. Однажды я проголодался и выбрался из логова. На тракте стояла деревня, там в самом разгаре была ярмарка. Клоуны, жонглеры, купцы приезжие, сам понимаешь... Помню это так, будто все случилось вчера. Я вырезал их всех. Один еще хрипел – это был старый шут. Я бросился к нему и рванул когтями ползущее тело. Голова откатилась в сторону, маска слетела с нее, явив моему взору отвратительные язвы: лицо старика почти полностью сгнило от проказы и являло собой зрелище несколько неприятное, даже для меня. Хорошо, что клоун скрывал свое лицо под маской... И тут я все понял. Надел на себя его маску и... превратился в человека, того, каким ты меня знаешь. Подстригся, помылся... стал жить среди людей – моя маска стала как моим спасением от одиночества, так и спасением окружающих людей от меня самого. Потом я стал замечать, что многие женщины испытывают ко мне безудержную страсть, очарованные моим взглядом из прорезей маски. И пусть красотка была простой свинопаской или графиней – без разницы, – все поддавались моему взгляду. О, как они молили меня снять маску! Им было так интересно, кто под ней обитает, что они становились одержимы идеей узнать правду, увидеть меня настоящего. Знаешь, ни вино, ни ласки не могли их ублажить. Любопытство... Любопытство сгубило их всех. Понимаешь, Сероглаз... порой я не мог им отказать. Ты даже не представляешь, какое удовольствие доставляло заметить в их глазах мгновенную вспышку перемены из страсти в ужас. Много миленьких женских могилок появилось на кладбищах нашего Ронстрада после того, как я стал жить с людьми. В этом есть даже какая-то своя печаль... Все вроде ничего, но и жить в виде человека, как оказалось, все время я не мог. Меня одолевала смертная тоска, звериные инстинкты брали верх, лес был мне милее каменных стен, а небо – крыши над головой... Знаешь, что я делал, чтобы избежать тоски?

– Ты снимал маску, – глухо ответил Сероглаз.