Маски. Незримые узы

— У меня нет шелковых простыней, — вмешалась было Аликс, но он не обратил на нее внимания.

— … и серебряный чайный поднос — все это подарки Брайдена-бомбардировщика. И каждый милый пустячок оплачен кровью ни в чем не повинных вьетнамцев. Не то чтобы твой отец был хуже любого другого чертова империалиста… Все они одинаковы. Нет такого понятия — чистые деньги.

Когда Аликс возразила, что компания отца производит не только аппаратуру для бомбардировщиков, но и много других полезных вещей, Сэм попросту наорал на нее:

— Знаешь, в чем твоя проблема, Брай? Ты занимаешь позицию стороннего наблюдателя, а не действующего лица! Тебе так легче: ты хочешь произносить правильные речи, придерживаться благородных взглядов, а возвращаться сюда, в дом с привратником, нырять в свою уютную постельку, натянув на себя простыню — шелковую или какую другую — и при этом прекрасно себя чувствовать! Ни в чем себе не отказывать, уж не говоря о том, чтобы познать страдания или бедность… Я не говорю, что в тараканах или испорченном сортире есть что-то возвышенное — все это действительно неэстетично и антисанитарно… Но я, по крайней мере, не веду себя как страус, засунувший голову в песок!

— Лицемер! — Аликс была уязвлена. — Все это туфта, особенно когда об этом говорит тот, кто привык трахаться с девушками из обеспеченных семей: со мной, с Марси Хендрикс в ее импортном нижнем белье…

Они кричали друг на друга до тех пор, пока сосед снизу не начал стучать в потолок, после чего Сэм, схватив пиджак, вылетел из квартиры, хлопнув дверью и бросив ей зловещее: «Увидимся…»

Несколько дней Аликс агонизировала. Она ненавидела Сэма. Тосковала по нему. Желала, чтобы он навсегда убрался к черту… И готова была продать душу тому же черту, чтобы снова почувствовать родные прикосновения. Хотя бы еще разочек! Доходя до абсурда, она представляла, как переезжает к нему, в его дыру: нанимает уборщицу, приглашает водопроводчика, бригаду по уничтожению тараканов — словом, делает его берлогу пригодной для жилья. И только вспоминая во всех деталях свой визит туда, людей, там обитающих, могла подавить в себе этот порыв.

Она никогда не сможет жить в таких условиях! Спать на полу на матрасе! И почему она должна это делать? В конце концов, она Аликс Брайден из Прайдс-Кроссинга!

Прошла неделя. От Сэма не было никаких вестей. Она переживала ужасно. Наконец, отбросив всякую гордость, Аликс подкараулила его на одном из митингов. Уже через час они были у нее в квартире и набросились друг на друга как изголодавшиеся по сексу дикие кошки. Она не спрашивала его, где он был и с кем — важно было лишь то, что они снова вместе. Аликс дала себе слово, что больше они не расстанутся, и она всеми мерами будет удерживать его при себе.

В ту зиму, чтобы доказать, что она не «сторонний наблюдатель», а отзывчивая и страстная женщина, Аликс развила бурную деятельность: распространяла листовки, участвовала в демонстрациях протеста. В начале каждого месяца она жертвовала большую часть своих денежных поступлений на нужды движения за гражданские права. Чего еще мог требовать от нее Сэм?

Но Аликс беспокоило, что ее жизнь стала походить на лоскутное одеяло.

В Гарварде она была хорошей студенткой, членом редколлегии журнала «Юридический обзор». В Прайдс-Кроссинге — почтительной дочерью, раз в неделю наведываясь туда на ужин и партию в шахматы. С Сэмом — любовницей, помощницей, мятежницей.

Ах, если бы! — мрачно размышляла Аликс. Если бы она могла слить все эти образы в один! В одно гармоничное целое…

Но для того, чтобы это произошло, необходима была встреча отца с Сэмом. Аликс с трудом представляла себе эту сцену: оба мужчины придерживались диаметрально противоположных взглядов, они были разными во всем. И так как отца изменить было невозможно, «сдаться» должен был Сэм.

Поначалу она была настроена оптимистично. Почему бы и нет? Сэм умница, легко ориентируется в различных ситуациях и, как хотелось думать Аликс, его можно «укротить». И потом, он обожает ее. Она надеялась, что под ее влиянием он постепенно освободится от наиболее безумных своих идей, будет носить нормальный костюм с галстуком, следить за своей речью, вернется к образу жизни среднего класса, к которому принадлежал по происхождению, и проявит себя достаточно презентабельным для будущего зятя.

Но с течением времени его настрой становился все мрачнее, страннее, а их отношения начали приобретать некий налет клаустрофобии: они редко выходили куда-нибудь вместе, а чаще оставались в постели и либо разговаривали, либо читали, либо занимались любовью.

Если он был в хорошем расположении духа, то становился необыкновенно внимательным к ней. Несмотря на все свои благие намерения «вогнать Сэма в рамки», Аликс буквально таяла от его ласки. Он мог заставить ее почувствовать себя не просто любимой, но и красивой.

Положив голову ей на колени, он читал стихи, а она чувствовала, как мурашки бегут по коже от возвышенности момента. Никто и никогда так не любил ее!

И все-таки уже через несколько часов он мог исчезнуть, не сказав ни слова…