Маски времени

Так что у Филдса были определенные сексуальные проблемы, и, можно представить, что это проявлялось самым неожиданным образом. Его крушение надежд выражалось в мрачных фразах, за которыми скрывалась ярость и желание поссориться. Филдс вызывал неодобрение даже у Ллойда Колфа, который, по своей сердечности, считал, что Филдса остается только пожалеть. Но, когда Филдс особо надоедал, Колф осаждал его раскатами грома своего голоса, что только ухудшало обстановку. С Колфом я не ссорился. У нас сложились гораздо более приятные отношения, чем просто сотрудничество. Элен Эмсилвейн я тоже был благодарен за компанию, и не только в постели. Несмотря на маниакальное поведение в области культурного релятивизма, это была живая женщина, с широким кругозором, поэтому могла отлично поразвлечь. Она все время бросала пару слов о чем-нибудь вроде ампутации клитора в племенах Северной Африки или о церемонии нанесения насечек в период полового созревания в Новой Гвинеи. Что касалось Астер, она оставалась непостижимой и непроницаемой. Положа руку на сердце, я могу сказать, что не очень-то любил ее, однако считал ее любопытной загадкой женского рода. Это волновало меня, однако тот факт, что я подсмотрел за ней в душе с помощью монитора, немного приоткрывал покров таинственности. Загадка должна всегда оставаться загадкой полностью. Она казалась необыкновенно целомудренной — своего рода Диана биохимии, которая каким-то таинственным образом навечно оставалась шестнадцатилетней. Во время наших частных бесед о Вонане, Астер говорила мало, но всегда по существу.

В середине января наши маршруты сместились к западу от Чикаго. Вонан был таким же неутомимым путешественником, как и любовником. Мы водили его по заводам, на энергетические станции, в музеи, на различные торжественные приемы, на метеорологические станции, на точки транспортных линий, в причудливые рестораны и во многие другие места и часто по его инициативе. Он умудрялся повсюду доставлять нам немало хлопот. Скорее всего, устраивая все это, он проникался «средневековыми» моральными принципами. Он реагировал на гостеприимство хозяев самым ужасным способом: совращая жертву для сексуальных потребностей, вопиющим образом оскверняя священных быков, и ясно давал понять, что наш научный мир считает примитивным. Меня забавляла его дерзость — он одновременно и очаровывал, и отталкивал. Однако, остальные — и члены нашей комиссии, и другие — придерживались иного мнения. Как бы то ни было, его возмутительное поведение подтверждало подлинность его заявления, поэтому особо против них не восставали. Он считался неприкосновенным. Гостем нашего столетия. И мир, терзаемый сомнениями и подозрениями, принимал его.

Мы делали все возможное, чтобы избежать неприятностей. Мы научились ограждать его от напыщенных, легко уязвимых людей, которые своим поведением накликивали беду. Мы видели, как он с озорным благоговением глазел на огромную грудь почтенной покровительницы искусств, которая водила нас по великолепному музею Кливленда. Он так сосредоточенно рассматривал вырез между белыми буграми грудей, что мы должны были предвидеть несчастье, но мы не успели вмешаться. Вонан направил палец на заинтересовавшее его место и выдал самый мягкий из своих разрядов. После этого пришлось держать подальше от него пожилых женщин в нарядах с глубокими вырезами. Мы научились изолировать его от подобного рода целей, и, если на десяток неудач приходилась одна удача, это считалось достаточным.

Единственное, чего нам не удавалось добиться, так это получить от него информацию о его времени или о событиях, которые должны будут произойти между теперь и потом. Время от времени он бросал нам сообщения о неописуемом политическом перевороте, который он называл Периодом Очищения. Он упоминал о пришельцах с других звезд. Немного рассказал о политической структуре непонятного объединения наций под названием Централь. Но по существу мы не слышали от него ни слова. Он давал только эскизы.

У каждого из нас была куча возможностей задать ему вопросы. Он с почтительной скукой выслушивал их, но всегда увиливал от конкретных ответов. Однажды в Сен-Луисе я беседовал с ним в течение нескольких часов, пытаясь что-нибудь выяснить по интересовавшим меня вопросам, но потерпел поражение.

— Вонан, ты не мог бы поподробнее рассказать, как ты добрался до нашего столетия? С помощью какого-то транспортного механизма?

— Ты хочешь узнать о моей машине времени?

— Да-да. О машине времени.

— Лео, на самом деле это не совсем машина. То есть, ты не должен думать о ней как о чем-то, имеющим рычаги и шкалы.

— Ты не мог бы описать ее? Он пожал плечами.

— Это не так-то просто. Ну… это такая абстракция. Я почти не видел ее. Ты заходишь в комнату, начинает действовать поле, и… — Он замолчал. Прости. Я не ученый. Я просто видел комнату.

— Машиной управлял кто-то другой?

— Да. Разумеется, да. Я всего лишь пассажир.

— А сила, которая двигала тебя сквозь время…

— Мой дорогой, честное слово, я даже не представляю, что это такое.