Маски

– Тебе надо уйти от Миэко, – сказал он ей. – Однажды, когда ты сама мне это сказала, я подумал, что все это глупости, но теперь уже так не думаю… Но что бы ты ни решила, не выходи за Микамэ… Он мой враг, как и Миэко, как и любой, кто попытается украсть тебя у меня… Я на все готов, лишь бы не потерять тебя.

Прижимая ее к себе, поглаживая ее руки и плечи, Ибуки обращался к ней с этими словами, но в то же самое время у него было такое чувство, будто он переместился в другое измерение, спал с открытыми глазами в потоке пугающе яркого света. Перед приходом сюда Ибуки пил дома виски, и, хотя с тех пор сделал всего пару глотков дамского ликера, перед ним внезапно разверзся ошеломительный мир красок и света, слишком уж яркий и слишком сверкающий для обычного опьянения.

Совершенно сбитый с толку, он без всякого сопротивления поддался нежным рукам Ясуко, стаскивавшим с него пиджак и снимавшим галстук, а на мягкой щечке, такой близкой, такой родной, играла прелестная ямочка, то появляясь, то исчезая. Эта женщина, сидевшая рядом с ним, была похожа на ту Ясуко, которая постоянно льнула к Миэко. Ощущение оказалось довольно приятным, как будто она прислуживала ему, как будто он занял место Миэко.

Его не парализовало, и физическое притяжение не исчезло, но внезапно безрассудное желание грубо схватить ее и прижать к себе что есть сил отступило. Всецело отдавшись ей, он повалился на кровать за ширмой.

В том, что с ним была именно Ясуко, Ибуки нисколько не сомневался. Но позднее, когда он выдохся и закрыл глаза, переносясь из одного невероятного сна в другой, еще более невероятный, он внезапно очнулся от прикосновения тяжелых, холодных волос в темноте. Ибуки поспешно отдернул полог у своей подушки, и в комнату полился тающий лунный свет, озаривший ускользающим сиянием женское лицо невероятной снежной белизны, на котором черными полосками выделялись словно нарисованные кистью густые брови и трепещущие ресницы… Харумэ.

Ибуки вскрикнул, резко вытащил из-под нее свою руку и поймал ладонью тяжелую прохладную прядь. Харумэ очнулась ото сна, открыла глаза и, нахмурившись, уставилась в лицо нависшего над ней мужчины. Ее полные алые губы призывно открылись, на него смотрело лицо Масугами – маска юной сумасшедшей, которую он видел в доме Ёрихито Якусидзи. Несмотря на застывшую во взгляде опасливость, Харумэ явно не боялась его, и, когда Ибуки отстранился, взгляд ее наполненных вечным мраком глаз начал удивленно блуждать по его лицу, на губах заиграла пресыщенная улыбка.

Все было не так, неправильно как-то. Не понимая, пьян он или бредит, где-то на грани сознания ощущая, что на время выпал из реальности и находится за пределами разума, Ибуки снова погрузился в мир ослепительного света.

Может, в напиток было что-то подмешано? Он только теперь окончательно пришел в себя. В подобном состоянии Ибуки пребывал во время операции по удалению аппендицита, когда ему сделали поясничную анестезию и он все слышал и чувствовал словно сквозь туманную дымку.

Ибуки оглядел себя и увидел, что на нем халат и цветастое ночное кимоно, оставшееся, по всей видимости, от Акио.

– Ты проснулся? Но ведь рано еще! – сонно пробормотала Ясуко.

Ибуки резко развернулся. Ясуко пыталась не глядя нащупать на прикроватном столике наручные часы. Он поймал ее белые пальчики и что есть силы встряхнул.

– Проснись. Мне надо у тебя кое-что спросить.

– Что такое?

Она позволила ему обнять себя и усадить.

При взгляде на это сонное, нежное, словно у малыша, пригревшегося на груди матери, личико у Ибуки защемило в груди. Он прижал к себе ее податливое тело, но она выскользнула из его объятий и поднялась.

– Я так устала… совсем вставать не хочется. – Она встряхнулась – как будто качнулась покрытая бутонами ветка. – Ты уже уходишь? – Взяла часы и посмотрела на циферблат. – Но ведь еще только пять утра! В такую рань ни один поезд не придет.

– Ты здесь всю ночь была? Или еще кто-нибудь приходил?

– Еще кто-нибудь? – изумленно склонила она голову. – С чего ты это взял?

– С того, что… странно как… мне кажется, что здесь была та женщина, Харумэ, прямо в этой постели…

– Что?! – Ясуко расхохоталась, откинув назад короткие черные волосы. – Но это невозможно! У Харумэ своя комната есть. Зачем же она пойдет сюда? Тебе приснилось, наверное. – Она недовольно надула губки. – В чем дело, Цунэо, ты что, влюблен в Харумэ?

– Да нет же, как я могу в нее влюбиться? Я с ней и парой слов не перекинулся. Но ночью ты вдруг превратилась в нее, я в этом абсолютно уверен. Я даже подпрыгнул от изумления.

– Немедленно прекрати! Получается прямо как в стихотворении из «Сказания об Исэ»: «Я ли к тебе приходила, ты ли меня навещал? Никак мне не разобраться – сон то был или явь? Проснулась я или нет?» Приди в себя, наконец! – Ясуко потрепала его по плечу, заглядывая в лицо.

– Все так странно. У меня такое чувство, что я веду себя словно идиот какой-то, но остановиться никак не могу. Оказавшись в руках такой женщины, как ты, любой мужчина в дурака превращается. – И он снова прижал ее к себе.

III. Фукаи