Маски

Еще некоторое время Ибуки продолжал встречаться с Ясуко, тайком пробираясь по ночам в поместье Тогано, в оформленную в западном стиле комнату пристройки, но лицо, похожее на маску Но по имени Масугами, принадлежавшее Харумэ, появилось в его полуночных снах лишь однажды.

Он пытался выманить Ясуко из дома, но та наотрез отказывалась оставаться с ним наедине где бы то ни было, кроме этой комнаты. И вот, терзаясь чувством вины под взглядом Миэко Тогано, он снова и снова задворками шел в пристройку.

Ибуки места себе не находил от негодования, узнав, что Микамэ получил официальное право вывозить Ясуко на прогулки, сопровождать ее на концерты и развлекать другими способами, а ему, страдающему от недостатка времени и денег, оставалось только изнывать от ревности.

Убедив себя в том, что Миэко одобрила его кандидатуру, Микамэ прикладывал все усилия, чтобы добиться расположения Ясуко. Она принимала все его приглашения и даже оставалась с ним наедине, но на все его попытки сблизиться отвечала уклончиво, словно ива на ветру, и разрешала ему разве что за руку себя подержать.

В пору цветения вишни Микамэ пригласил Ясуко поехать с ним в одну горную деревушку – проверить слухи о живущей там старухе предсказательнице, которая якобы умела общаться с духами. На обратном пути он планировал остановиться у водохранилища Мураяма, полюбоваться цветущей сакурой, а потом заночевать в местной гостинице, но опять просчитался. Старую колдунью они нашли, Ясуко вдохновенно расспрашивала ее, вела подробные записи о трансе и фиксировала все высказывания, а потом с явным удовольствием бродила среди белоснежных деревьев у водохранилища и даже набросала несколько стихотворений в своем блокнотике, но в гостиницу, несмотря на все уговоры, поехать отказалась.

Микамэ чувствовал угрызения совести из-за того, что не пригласил Ибуки, как сделал бы это при нормальных обстоятельствах. Однако он подозревал, что Ясуко влюблена в Ибуки, и потому не позвал с собой друга; и надо сказать, за прошедшие месяцы его подозрения ничуть не развеялись, а только окрепли.

Проводив Ясуко, счастливый Микамэ поехал домой, где, к его несказанному удивлению, его дожидалась жена Ибуки. Садако стояла в коридоре, у дверей его апартаментов.

– Садако? Это ты? – воскликнул Микамэ, подходя ближе. – Ты когда сюда пришла? Надо было внутри подождать. – Он открыл дверь и зашел в квартиру, обняв женщину за плечи. Судя по необычайной бледности ее милого личика, это был не просто светский визит. – В чем дело? Вы что, поругались? – Сняв пиджак, он опустился в кресло напротив гостьи.

Садако молчала, словно воды в рот набрала.

– Да что случилось-то, а?

– Я не знаю, как начать. Это все Цунэо, мой муж… я просто не в состоянии понять его. Вот и решила, что лучше всего будет обратиться за советом к вам… в конце концов, это и вас тоже касается.

– Меня? – Лицо Ясуко тут же встало у него перед глазами, но Микамэ сумел совладать с собой. – Что ты имеешь в виду?

– Это имеет отношение к Ясуко Тогано. Вы же сделали ей предложение, правда?

– Да, но пока ничего определенного сказать нельзя. Мы с ней только что из загородной поездки вернулись.

– Вот как? – удивленно вытаращилась на него Садако. – Выходит, она еще не дала вам своего согласия?

– Ну… нет.

– Ничего удивительного. Микамэ-сэнсэй, вы сделаете себе одолжение, если выбросите эту женщину из головы. Чем дольше вы с ней будете общаться, тем больше бед на себя накликаете. Знаю, она пишет какой-то трактат на тему одержимости духами, но поверьте мне, за этим кроется что-то еще. Эта женщина сама – ведьма. Я уже месяц как наняла частного детектива, чтобы он проследил за всем, что происходит в том доме, и…

– Частного детектива?! – изумился Микамэ. Он, конечно же, знал о существовании подобных людей, но ни один из его знакомых ни разу не обращался к ним за помощью.

– Не стоит так удивляться. У меня брат в полиции служит, и он порекомендовал мне одно очень порядочное агентство. Цунэо так странно себя вел, мне пришлось сделать это.

Садако даже бровью не повела. Микамэ был ошеломлен ее внешней непробиваемостью и невозмутимым видом, напрочь отметавшим все подозрения в нечистоплотности и двусмысленности ее действий.

Подозрения Садако по поводу Ясуко и ее мужа родились холодной январской ночью, когда Ибуки не пришел домой ночевать. Вернулся он только под утро, придумав какой-то благовидный предлог и предусмотрительно позвонив домой сообщить, что задержится (один его старинный приятель якобы приехал в город и пригласил его к себе в отель в Синдзюку). Но в тот вечер после занятий, когда он удобно устроился в кресле в распахнутом на груди кимоно, Садако заметила, как маленькая Рурико хихикает и тычет пальчиком в голую грудь отца.

– Папуля! Красный, красный!

Поглядев в ту сторону, она увидела на его коже, под ключицей, ярко-алый след от губной помады, словно лепесток камелии отпечатался.

– Что это еще такое, Цунэо? – нахмурилась Садако.