Масло

— Отец был очень гордым и никого никогда не просил о помощи, кроме меня. У него были приятели, с которыми он выпивал, но поделиться переживаниями ему было не с кем. Каждый раз, когда я уходила, он провожал меня таким отчаянным взглядом, что становилось невыносимо. В ту пятницу я солгала матери, что заходила к отцу, но решила не оставаться у него с ночевкой, потому что мне надо подготовиться к контрольной. Мама мне поверила. В понедельник я позвонила отцу, но никто не взял трубку. Сначала я ничего не заподозрила. Но прошла пара дней, а трубку он так и не брал. Меня охватило дурное предчувствие — я отпросилась из школы пораньше и помчалась к нему домой.

Рика помнила, какие взволнованные взгляды бросали на нее одноклассницы, когда она с побелевшим лицом вылетела из класса. С одной стороны, они переживали за нее, но с другой — их будоражило непривычное зрелище: «прекрасный принц» столкнулся с драматической ситуацией, в которую они-то уж точно никогда не попадут.

— Отец пытался покончить с собой, было довольно много крови, но, как оказалось, умер он от инсульта, что вдвойне страшней. Со дня смерти прошло уже три дня… Я видела тело только мельком, но, конечно, заметила, что оно уже начало разлагаться… Если бы я тогда пришла к отцу, приготовила бы ему чертов гратен, осталась бы ночевать, как обычно, ничего бы этого не было…

Какое-то время в комнате висело молчание, наконец Манако подала голос:

— Вы ни в чем не виноваты, ведь тогда вы были еще ребенком. Если ваш отец вел такой образ жизни, конец был предсказуем. — Тут ее глаза широко распахнулись. — Вы этих слов от меня ждете?

Ноздри Манако затрепетали. Она улыбнулась довольной, сытой улыбкой, словно только что отведала чего-то вкусного, и ткнула в Рику указательным пальцем.

— Кажется, я поняла, почему вы так мною заинтересовались. Вы такая же убийца, как и я. И вы надеетесь получить снисхождение. Ведь если, пересмотрев дело, меня признают невиновной, то и вы очиститесь от греха. Два зайца одним выстрелом.

Как странно. Почему-то Рике стало легче — куда легче, чем на станции, когда Рэйко сказала ей: «Тут нет твоей вины».

Еще она поняла, что Кадзии Манако, такая ненавистница женщин, приняла ее. Сделала для нее исключение.

Все верно: она убила отца. Впервые у Рики хватило сил признать это. Матида Рика — убийца, и тут не спишешь на роковую случайность без капли злого умысла. Она сознательно оттолкнула отца и позволила ему умереть. А взамен — освободила себя и мать от его присутствия в их жизни. Ей было немного жаль юную себя — она ни на миг не забывала того, что совершила, и конечно же не прощала себя, но, убив отца, она смогла сделать шаг вперед.

Отца она тоже жалела. Дед избаловал его, но в юности отец бунтовал против чрезмерной опеки родителей. Став преподавателем, он с головой ушел в молодежные протестные движения и благодаря этому обрел большую популярность среди студентов. В университете у него все хорошо складывалось, но он разрушил свою карьеру, решив податься в писатели. Судя по всему, отец комплексовал перед матерью Рики, которая родилась и выросла в столице. И во всех своих неудачах, словно в отместку, он обвинял жену. Казалось, душа отца витала где-то в облаках — про таких говорит «не от мира сего». Приземленные разговоры о земном — о деньгах, например, — сбивали его с толку, что стало причиной частых конфликтов в семье. Конфликтов с женой, но не с Рикой. Книжки с картинками, которые покупал ей отец, мультики, на которые он ее водил, его увлекательные истории — все это до сих пор оставалось для Рики бесценными сокровищами. Бывало, во время разговора отец вдруг замолкал. Рика поднимала голову и видела, как он смотрит на нее с нежной улыбкой. Ей и сейчас иногда снится эта улыбка. В памяти Рики одна за другой всплывали сцены счастливых моментов детства, которые она пронесла через всю жизнь. В младшей школе отец сам купал ее… В глазах защипало.

А Матида продолжала:

— Меня считают убийцей… Но если я и убила кого-то, то тем же способом, что и вы. Опосредованно. Просто-напросто переставала уделять внимание тем, кто нуждался во мне. Неожиданно, без всяких предпосылок лишала лакомых кусочков, что прежде они получали от меня в изобилии. Но, убив отца, наверняка в глубине души вы почувствовали облегчение, да? Выдохнули, узнав, что он точно мертв.

Именно. Работники скорой, приехав на вызов, прошли вглубь коридора; один из них осторожно коснулся тела отца. Затем он вернулся к ней — она так и стояла у входа с консьержем, и, опустив взгляд, произнес: «Соболезную». В ответ у Рики вырвалось неожиданно спокойное и бездушное: «Он умер, да?» Как и у матери потом.

Манако угадала. Рика на самом деле хотела этого. Потому что понимала: если сейчас выяснится, что отец жив, он будет прикован к больничной койке, и тогда они с матерью навсегда будут привязаны к нему.

— Со мной было так же, — глядя на нее, сказала Манако. — Когда умирали те мужчины один за другим, и даже когда мой отец умер, я чувствовала облегчение, потому что людей, которых нужно тащить на себе, становилось меньше.