Масло на потолке

Также напишу отдельно про заправку спальных мест. По утрам, после возвращения с зарядки, мы застилали койки и деревянными колотушками («официально» такое приспособление называется «отбива») отбивали матрасы и одеяла. Цель отбивки заключалась в придании постелям состояния идеальной гладкости. Всё усложнялось тем, что койки были пружинными и многие провисли уже лет эдак двадцать назад (состояние матрасов было соответствующим). Сержанты проверяли заправку ниткой, натягивая её по уровню постелей. Если где-то нитка выявляла бугры или ямы, то койка «взрывалась» (сержант скидывал матрас с постельными принадлежностями на пол), а может и все спальные места поблизости. После этого сержанты давали пару минут времени, а мы как угорелые застилали постели вновь, колотили матрасы и надеялись на лучшее…

Как вы можете догадаться, меня абсолютно не устраивала обстановка в роте. Кому понравится обращаться на «Вы» к наглой малолетке, окончившей (или не окончивший) ПТУ? Кому понравится, что тебя в любой момент могут пнуть, ударить или обозвать последними словами? Кому понравится, лежать ночью и ждать, когда тебя поднимут и начнут «качать»? Плюсом телефоны солдат разбивались, путем бросания их об пол. Зарядные устройства разрывались и разламывались. Личные вещи отбирались.

К примеру, Прыщавый забрал мой бритвенный станок со сменными лезвиями с формулировкой «не положено», а «положены» были одноразовые станки. Но где их взять? Пару дней я брал станки у других. Затем, в один из дней, тот самый Прыщавый засобирался идти в магазин (тогда-то я и узнал, что на территории части осуществляется торговля) и спросил кому что купить. Сержанту все стали заказывать расчески и носовые платки (каждый солдат обязан был всегда иметь при себе расчёску, завернутую в белый носовой платок, который в свою очередь был завёрнут в запаянный полиэтиленовый пакет), пишущие ручки, блокноты, бритвенные станки, нитки и иголки. Он составил своими каракулями список покупок, взял деньги и через полчаса выдал заказы. Разумеется, сержант всё напутал, ни о каких сдачах и речи ни шло, но у меня появился станок!

Свои личные вещи мы хранили… Угадайте где?! Неправильно! Мы хранили их на полу, под кроватями! Зубные щётки, пасты, мыло всё лежало просто на полу (у меня был пакет, но некоторым повезло не так сильно).

В любом случае бытовые трудности были ничто по сравнению с постоянными избиениями и моральными унижениями. У меня имелся телефон Nokia 2690, и я хотел на его камеру заснять сержантские бесчинства. Разумеется, это надо было сделать незаметно. В противном случае пострадали бы мы оба (телефон, я полагаю, погиб бы первым).

Я продумывал план съёмки, сидя в туалете, так как это было единственное место, где можно было остаться наедине и поразмышлять. Телефон был белым, что привлекло бы внимание, поэтому я планировал снять заднюю крышку и засунуть аппарат в берцы так, чтобы камера торчала наружу (чёрный цвет внутренностей телефона слился бы с чёрным цветом ботинок). Конечно, сложно было подгадать момент и пришлось бы очень близко подходить к сержантам (разрешение камеры было всего 0,3 мегапикселя), также и с телефоном имелись проблемы – аккумулятор был разряжен. Возможности его зарядить не было по причине, о которой уже писал ранее – отсутствие электророзеток. Равно, как и времени. Оставить телефон один в той же бытовке было крайне рисковой затеей – его могли украсть сослуживцы или забрать (сломать) сержанты.

Стоит отметить, что у подавляющего большинства солдат (и сержантов) были самые обычные кнопочные телефоны без камеры и интернета (мой же телефон, хоть и выглядел как обычный кнопочный, был оснащён камерой и доступом в сеть).

Съёмка преступлений сержантов всё откладывалась, а скоро я попал в санчасть. В роте был санитарный инструктор (обычный солдат моего призыва, назначенный командованием на эту должность), у которого можно было в отведённое для этого время (обычно утром) взять градусник и измерить температуру. Если столбик ртути переваливал за отметку в тридцать семь градусов, то фельдшер (второе «имя» санинструктора) отводил солдата в санчасть на врачебный осмотр.

В один из дней я почувствовал себя очень плохо (вообще, моё недомогание, я уже писал об этом, началось в первый же день пребывания в части) и вместе с другими больными отправился в медпункт (моя температура значительно превышала норму, думаю речь шла о тридцати восьми градусах минимум).

Санчасть (раз)

Из казармы мы направились в противоположном от санчасти направлении (медики переехали из ветхозаветного строения в современное, с так называемым «евроремонтом», здание). Первым делом нас осмотрел врач (это был высокий болезненно худой мужчина с капитанскими погонами). Результаты осмотра подтвердили моё болезненное состояние, и меня оставили в стационаре.