Масоны

- Держаться этого ведомства я теперь не могу, потому что числюсь в другом ведомстве, по министерству внутренних дел; но здесь открывается другое обстоятельство, которое уже прямо зависит от денег. Вам, вероятно, не известно, что года два тому назад в учебном ведомстве произошли большие перемены: гимназии вместо четвероклассных стали семиклассными; учеников поэтому прибавилось втрое. В нашем же губернском городе помещение для гимназии небольшое, и вот мне один знакомый чиновничек из гимназической канцелярии пишет, что ихнему директору секретно предписано министром народного просвещения, что не может ли он отыскать на перестройку гимназии каких-либо жертвователей из людей богатых, с обещанием награды им от правительства.

Катрин, хоть и женщина была, но очень хорошо поняла, что говорил Тулузов и даже ради чего он это говорил.

- Поэтому и вы можете быть таким жертвователем? - спросила она.

- Могу! - отвечал ей лаконически Тулузов.

- А чем же вас за это наградят?

- Дадут, может быть, даже Владимира, а с ним и потомственное дворянство.

- И что же мешает это сделать?

- Мешает, что у меня денег нет, чтобы пожертвовать значительную сумму.

- А у меня, Василий Иваныч, как вы думаете, есть настолько денег, чтобы их достало на ваше пожертвование, за которое бы дали вам дворянство?

- Без сомнения, для этого всего надобно тысяч тридцать!

- И как же вы говорите, что у вас нет денег? Я думаю, что мои деньги и ваши, при наших отношениях, одно и то же!

- Я вот и прошу вас одолжить мне эту сумму! - сказал Тулузов.

- Вам не просить следовало этой суммы, а просто сказать мне, что вам нужна такая-то сумма и именно на то-то! Какой вы скрытный человек!.. Мне очень не нравится эта черта в вашем характере!

- Как же я мог говорить вам об этом, когда я вчера только сам узнал и сообразил, что посредством пожертвования могу получить даже дворянство потомственное.

- Но когда вы должны сделать это пожертвование?

- Чем скорее, тем лучше!

- Вам надобно ехать куда-нибудь для этого?

- Да, в наш губернский город непременно, чтобы видеться с директором гимназии, а может быть, и в Петербург придется съездить.

- Ну, вот видите ли, Василий Иваныч, - начала Катрин внушительным тоном, - мне очень тяжело будет расстаться с вами, но я, забывая о себе, требую от вас, чтобы вы ехали, куда только вам нужно!.. Ветреничать, как Ченцов, вероятно, вы не станете, и я вас прошу об одном - писать ко мне как можно чаще!

- Каждую почту буду писать, но и вас прошу о том же; мне тоже нелегка будет разлука с вами!

- Верю вам! - ответила ему сентиментальным голосом Катрин.

Тулузов на другой день, после трогательно-печального прощания с Катрин, происшедшего, разумеется, втайне от прислуги, уехал в губернский город. Слепая фортуна сильно благоприятствовала всем его начинаниям. По случаю ходивших по городу бесспорных слухов об его отношениях к m-me Ченцовой, завись его дело от какого-нибудь другого начальствующего лица, а не от Ивана Петровича Артасьева, Тулузов вряд ли бы что-нибудь успел. В то время еще обращали некоторое внимание на нравственную сторону жизни господ жертвователей, но простодушнейший Артасьев, вероятно, и не слыхавший ничего о Тулузове, а если и слыхавший, так давно это забывший, и имея в голове одну только мысль, что как бы никак расширить гимназическое помещение, не представил никакого затруднения для Тулузова; напротив, когда тот явился к нему и изъяснил причину своего визита, Иван Петрович распростер перед ним руки; большой и красноватый нос его затрясся, а на добрых серых глазах выступили даже слезы.

- Душа моя! - воскликнул он. - Вы нам истинное благодеяние оказываете! Позвольте мне познакомить вас с моим другом Пилецким!

И добряк хотел было Тулузова ввести в комнату к Мартыну Степанычу, до сих пор еще проживавшему у него и тщетно ждавшему разрешения воротиться в Петербург. Тулузов уклонился от этого приглашения и сказал, что он просит это дело вести пока конфиденциально.

- Извольте, извольте, душа моя, но чем же вы желаете, чтобы вас вознаградило правительство? Я на это имею такого рода бумагу! - говорил Иван Петрович все с более и более краснеющим и трясущимся носом и с торжеством выкладывая перед глаза Тулузова предложение министра, в котором было сказано: отыскать жертвователей с обещанием им награды.

- Я желаю получить одну милость от правительства, - стал отвечать Тулузов, - я личный дворянин, и так как у меня могут быть дети...

- О, без сомнения, бог благословит вас этим! - перебил его Иван Петрович.

- Да-с, и потому хотелось бы, чтобы они наследовали от меня дворянство.

- Да как же им и не наследовать, когда вы для чужих детей делаете столько добра! - восклицал Иван Петрович.

- Способ для этого такой: чтобы дали мне Владимира хоть третьей степени, - толковал ему Тулузов.

- Конечно, конечно! - соглашался Иван Петрович.

- Я бы попросил вас записать о моем желании! - добавил Тулузов.

- Сию же секунду! - говорил Иван Петрович, торопливо записывая в свою памятную книжку желание Тулузова.

- А кому деньги прикажете мне представить? - спросил тот.