Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

Масоны ложи Принса Холла — как и их братья из преимущественно «белых» лож — подчиняются руководству на уровне штата. Это означает, что любые шаги, направленные на признание Великой ложи, также должны предприниматься на уровне отдельных штатов. Впервые о взаимном признании белые масоны и масоны-афроамериканцы заговорили в Коннектикуте в 1989 году, через двести с лишним лет после первоначального раскола. Особого прогресса в их отношениях с тех пор не наблюдалось. В 2006 году в Америке все еще оставалось одиннадцать Великих лож, не признававших легитимность масонских объединений темнокожих. И, что вряд ли может считаться совпадением, это были ложи тех самых одиннадцати южных штатов, из которых во время Гражданской войны была сформирована Конфедерация. В 2019 году той же позиции по-прежнему придерживались семь Великих лож. Алтон на эту ситуацию смотрит без особого оптимизма:

Это позор. Бывшие рабовладельческие штаты теперь отказываются признавать легитимность ложи Принса Холла. Я ведь вырос в годы расцвета сегрегации, и, хуже того, в семье испольщиков, так что я многого не жду. Хоть какие-то изменения начали происходить только после того, как несколько самых старших белых масонов из бывших рабовладельческих штатов отошли на тот свет. Белые братья, выросшие уже после принятия Закона об интеграции [1965], обычно все-таки смотрят на нас по-другому. И тем не менее бьются они пока еще совсем не в равном бою.

Похожие чувства испытывают и некоторые масонские лидеры с другой стороны баррикад. Мне удалось поговорить с несколькими белыми масонами в Вашингтоне и Южной Калифорнии (один из штатов, где взаимное признание пока еще не было достигнуто), и никто из них не стал отрицать, что выдуманные Альбертом Макеем «технические» причины, «не позволяющие» признать масонское объединение Принса Холла полноправной ложей, на деле скрывают под собой обычный расизм. И в то же время мои собеседники не верили, что от попыток убедить пожилых влиятельных масонов из южных штатов пересмотреть свои воззрения будет хоть какой-то толк. Один из тех, с кем я об этом говорил — белый мужчина в летах, — саркастически заметил, что сам-то он выступает за признание темнокожих братьев, «вот только от него нас отделяет еще несколько масонских погребальных церемоний».

И все же кое-какие поводы для оптимизма имеются. Во время визита в Великую ложу на Ю-стрит мне удалось поговорить с Досточтимым Великим мастером Кинси Дж. Гантом, который как раз вернулся с организованного белыми масонами концерта музыки Моцарта, куда был приглашен в качестве почетного гостя. Есть и другой пример: недавно «черная» и «белая» Великие ложи совместно проспонсировали Паралимпийские игры в округе Колумбия. По оценке моего собеседника, его ложа «занимает в Колумбии хорошее положение».

В Вашингтоне я также успел пообедать в тайском ресторане вместе с Оскаром Аллейном, эпидемиологом, задействованным в ряде программ общественного здравоохранения, масонским историком, харизматичным лектором и первым небелым масоном, избранным на должность Второго стража — один из самых высоких масонских постов — в Великой ложе Нью-Йорка. Подобного не случалось со дня основания ложи в 1782 году. Если карьера Оскара продолжит развиваться в том же направлении, вполне возможно, однажды он встанет во главе той самой Великой ложи, усилиями которой в 1964–1965 годах был создан исключительно белый Центр масонского братства. День голосования, подарившего ему текущую должность, Оскар с улыбкой охарактеризовал как «пандемониум»: «Люди плакали. Думаю, все чувствовали и думали одно: время пришло».

Шахматный узор

«Масонская земля», которую прославляет в своем фильме Бурлар, вряд ли сумела бы пройти весь предназначенный ей путь без участия Британской империи. Поэтому, как мне кажется, именно разговором об имперском наследии масонов и должна завершиться последняя глава моей книги.