Масоны. Популярная история: организация, облик, деятельность

С. Е. Кальманович начал свою карьеру как провинциальный саратовский адвокат. Он принимал участие в кассационном слушании дела о саратовской политической демонстрации 5 мая 1902 г., в одесском процессе по делу типографии «Искры», арестованной в 1902 г. в Кишиневе. В 1914 г. защищал группу своих коллег (Переверзева, Керенского и др.), обвиняемых в составлении и распространении резолюции общего собрания присяжных поверенных Петербургского округа по делу Бейлиса, оскорбительной для высших чинов министерства юстиции и киевской судебной палаты. Для Кальмановича-адвоката был характерен тщательный разбор документации, проведение серьезных следственных действий; коллеги отмечали его умение ставить «неотразимо-логические вопросы»; в то же время он не чужд был и игре на чувственных струнах судебных представителей, умело оттеняя в речах личностные качества своих подзащитных. Общение с ними выходило за чисто деловые, служебные рамки. Кальманович всячески стремился помочь своим клиентам, содействуя свиданиям, передачам им писем и газет. Помимо собственно адвокатской работы, Кальманович избирался представителем от саратовской адвокатуры на Всероссийский съезд юристов, участвовал в деятельности Бюро всероссийского союза адвокатов, за что привлекался к судебной ответственности.

Е. И. Кедрин участвовал в «процессе 20-ти» (1882) над деятелями «Народной воли», по которому проходил будущий масон Н. А. Морозов.

Самым известным из адвокатов-масонов был В. А. Маклаков. С первых шагов его карьера присяжного поверенного приобрела общественный характер. В середине 90-х гг. группа молодых адвокатов, куда входили, помимо Маклакова, будущие знаменитости П. Н. Малянтович, Н. К. Муравьев, Н. В. Тесленко и др., организовала клуб «Бродячая собака». Название происходило из-за того, что он не имел своего постоянного помещения и заседания проходили на квартирах его участников. Клуб ставил своими задачами подъем профессионального и общественного уровня адвокатуры, оказание юридической помощи рабочему и крестьянскому населению[279]. Защита Маклаковым рабочих Сормовского завода, участвовавших в политической демонстрации 1 мая 1902 г., привлекла внимание М. Горького. Два участника этого процесса стали прототипами горьковских произведений: Петр Заломов – Павла Власова из романа «Мать» и Василий Маклаков – Клима Самгина.

Маклаков был участником самых громких процессов начала века. Одним из них было дело о Выборгском воззвании (1–18 декабря 1907 г.). На скамье подсудимых находился цвет русской интеллигенции. Никто из подсудимых не отрицал факта подписания воззвания. Маклаков считал его крупной ошибкой. Тем не менее он взялся за защиту подсудимых. Тактика адвоката была построена на чисто юридических основаниях. Он доказывал необходимость переквалификации статьи обвинения, карающей за распространение преступных воззваний, на чем настаивал прокурор, на более мягкую, предусматривающую лишь составление такового. Речь Маклакова произвела огромное впечатление на участников процесса, включая судей и недругов адвоката.

Всероссийскую и мировую известность получило дело Бейлиса. Здесь, кроме Маклакова, защитниками выступали такие знаменитости, как Грузенберг и Карабчевский. Однако, по единодушному свидетельству лиц, присутствующих на суде, именно речь Маклакова оказала решающее влияние на исход дела. Состав присяжных заседателей по своему культурному уровню был очень низок, они были подобраны из людей, которые, по предположению властей, должны были иметь склонность к антисемитизму и могли осудить Бейлиса, не вдаваясь в сущность вопроса. Слегка театральное, приподнятое по тону красноречие Карабчевского впечатления на них не произвело. Грузенберг, говоривший преимущественно о еврейском вопросе в России, погромах, «кровавом навете», имел бы, вероятно, успех в иной обстановке и в иной аудитории. Его речь, рассчитанная на газетные заголовки и отклики в кругах интеллигенции, была воспринята присяжными скептически и недоверчиво. Маклаков же «дошел до сердца». Он обращался именно к присяжным заседателям, а не через их головы к кому-либо другому. Еврейского вопроса он не коснулся, говорил с большой простотой, наглядно объясняя непричастность Бейлиса к преступлению, его доводы и примеры были понятны всякому, он не ораторствовал, не поучал, а беседовал с присяжными как равный. Адвокат напомнил им, что суд – это прежде всего выражение справедливости и что решение здесь должно быть основано на совести. Они это оценили и с ним согласились.