Массажист

Не только физическая сила Сэнсея смущала его. Если посмотреть трезво, Сэнсей рассказал Соледад только то, что мог бы рассказать сам Н. Никакой клеветы – одна лишь горькая правда. Женщина имела право принять такое решение и в том, и в ином случае. Конечно, лучше бы признаться самому: мол, да, было в молодости недоразумение, затянулось на несколько лет, порой это недоразумение имело свои приятные стороны, да и сейчас Н. ощущал одиночество Сэнсея почти как свое, и жалость не давала покоя, однако точка поставлена, возврата к прошлому нет.

Стало быть, все рухнуло и нужно как-то жить дальше. А как?

Н. ощущал себя праздничным шариком, из которого выпустили воздух, и вот он тащится куда-то по асфальту, волоча за собой веревочку, попадает под ноги и под колеса, иногда ветер чуть приподнимает его, но не найдется губ, не найдется дыхания, чтобы вновь его наполнить и вернуть в родную стихию.

Одно все еще удерживало, как пресловутая соломинка утопающего: он мог зайти в интернет-кафе и повторить безнадежные слова: «Я люблю тебя». Куда они улетали, попадались ли на глаза Соледад – Н. не знал. Но ему казалось, что где-то за пределами нашего мира есть копилка, в которую складывается любовь, не нашедшая на Земле ответа. Может быть, однажды ее наберется столько, что она обретет реальную силу, – как знать…

И он каждый день бросал в эту копилку свою крошечную монетку.

Мир его в итоге разделился на два слоя. Сам он жил в нижнем, жил скучно, бегал по клиентам, отсиживал кавалерскую вахту и иногда принимал посетителей фонвизинской квартиры. В верхнем слое помещалась его любовь к Соледад, все те монологи, которые он произносил, готовясь к встрече, как будто эта встреча могла состояться.

Над этим верхним слоем все еще поблескивали два хрустальных венца, но он понимал, что сам их придумал, удерживает их там только силой своего воображения, а стоит отвлечься – они и пропадут.

Осень уже стояла на подоконнике, собираясь постучать в стекло, когда к Н. пришла Света с плохой новостью. Богатому дядьке надоела игрушка, он решил, что хватит с него фонвизинского музея, опять же, комнаты нужны для более серьезных дел.

– Ты не волнуйся, он тебе хорошо заплатит, – сказала огорченная Света. – И давай ищи жилье.

– Да ну его… – ответил Н.

Он понял: пора в дорогу. Пора с рюкзаком на трассу. Трасса велика, во всех городах, на ней расположенных, есть старые клиенты, которые его еще помнят. Есть квартиры, куда можно вписаться на несколько суток, там покормят. Опять же, неплохо бы отвезти денег матери. Опять же, игры. Н. пропустил почти все большие летние, но и осенью выезжают на полигоны, а есть еще игры-павильонники, очень удобные для городского человека, главное – примкнуть к хорошей команде, которая и прикидом снабдит. На дне рюкзака у него лежали рубаха с кружевным воротником, камзол из искусственной кожи, еще какие-то средневековые прибамбасы, позволяющие ему очень быстро превратиться в эльфа или в трубадура. Значит, пора ветру возвращаться на круги своя…

Не зная, когда ему укажут на дверь (с вручением конвертика, но всякое бывает – могут про конвертик и забыть), Н. стал приводить в порядок свое походное имущество, затеял стирку, даже пришил недостающие пуговицы. Печальные это были сборы – он уходил из той жизни, в которой была любовь, и уходил, похоже, навсегда. И ведь почти ничем не погрешил против любви – только вот былая глупость встала всему поперек.

Однажды вечером в дверь фонвизинской квартиры позвонили. Н. отворил – на пороге стоял хозяин особняка.

Этот человек несколько раз ночевал в своем музее – очевидно, боялся показаться дома крепко выпившим. Н. был к нему вполне равнодушен – хозяин вращался в тех сферах, куда сам Н. никогда не совался, и не только потому, что не пустили бы, а ему было неинтересно, как это из денег делают деньги. Внешность хозяина тоже никаких особых чувств не вызывала – мужик под пятьдесят, когда-то бывший красивым парнем; от былой красоты сохранились выразительные темные глаза; обвисшее лицо часто выдавало недосып и злоупотребление спиртным, при том что мужик был настоящим трудоголиком.

– Ну, привет, – весело сказал хозяин. – Слушай, достали все! Пойду вздремну – тут не будут искать.

– Пожалуйста. – А что еще мог сказать Н.?

– Слушай, ребята говорили, что ты классно делаешь массаж.

– Делаю, да.

Н. недавно легким наложением перстов снял головную боль у охранника Руслана. И научил, как замассировать попорченное на тренировке плечо, охранника Тимура.

– Не разомнешь мне спинку? А то что-то скриплю я, как старая коряга.

– Пожалуйста.

О деньгах Н. даже не заикнулся. Это была его вечная беда – он не умел сразу назначать плату за свой труд.

Хозяин прошел в спальню, раздеваясь на ходу. Пиджак полетел в кресло, галстук и рубаха – на пол.

– Погодите, – сказал Н. – Массаж не делают на мягкой поверхности.

Хозяин уже сидел на кровати и разувался.

– А где? – спросил он.

– На жесткой кушетке. Можно на полу.

– Ну, ладно. Вот, постели.

Встав, хозяин сдернул с кровати роскошное покрывало, бросил его Н. и стал стягивать брюки.