Массажист

Тело у него было очень смуглое, Н. сразу распознал натуральный загар, да не местного производства, а южный. Похоже, этот дядька ни в чем себе не отказывал.

Он улегся на пол и предоставил свою спину умелым пальцам и даже кулакам Н. Первым делом тот нашел металлические струнки, довольно туго переплетенные.

Иначе и быть не могло – у хозяина были свои слабости, безобидные и опасные, и он их защищал. Без запаса подкожного металла он не возглавил бы солидную фирму (чем она занималась, Н. так и не понял). Кроме того, на коже обнаружились шрамы. Один, круглый, похожий на звездочку, наводил на мысль о пуле.

Мышцы у этого мужчины были объемные и крепкие. Похоже, он провел бурную молодость и доигрывал не менее бурную и активную зрелость.

Н. выложился на этом сеансе полностью. Потом хозяин перебрался на постель, но спать ему, естественно, уже не хотелось.

– Слушай, мне этот музей уже поднадоел, но я тебя не брошу. Кто ко мне прибился – тот, считай, на всю жизнь обеспечен, – сказал хозяин. – Будешь мне и моим дармоедам дважды в неделю спинку мять – с голоду не помрешь.

– Да нет, я домой поеду, – хмуро ответил Н. Смысла в зарабатывании денег он больше не видел.

– Ну, как знаешь.

Разговаривать им было не о чем. Они жили в разных мирах, соприкоснулись случайно, Н. даже не знал, как зовут клиента, хозяин вряд ли помнил, как зовут Н. Оставалась, впрочем, вечная тема – погода.

– Смотри-ка, уже темнеет, – сказал хозяин, натягивая штаны. – Слушай, ты вообще тут проветриваешь когда-нибудь?

– Окна открываю.

– Надолго?

– Как получится.

– Дурак я был, что стеклопакеты здесь не поставил. Восемнадцатый век, восемнадцатый век!.. Задурили мне голову.

Хозяин, голый по пояс, раздернул шторы, распахнул окно и выставился наружу, радуясь теплому вечеру.

– Первым делом – стеклопакеты с непробиваемыми стеклами. А потом, может, своей дуре тут кабинет сделаю…

Тут он ахнул и, цепляясь за шторы, повалился на пол.

Н. выстрела не слышал – он был в гостиной, оттуда и переговаривался с хозяином. Но треск ткани и стук падения понял сразу. Мгновенно оказавшись на коленях возле хозяина, он перевернул тяжелое тело на спину и увидел рану – посередине груди, но, кажется, ниже сердца.

– Достали-таки, сволочи, – произнес хозяин очень внятно. – Дурак я… «скорую»…

В спальне был телефон, удачно спрятанный в туалетном столике. Н. на коленях подполз, достал его, но не сообразил переключить на город. К счастью, попал не в чей-то пустой кабинет, а на вахту.

– В босса стреляли! – крикнул он, узнав по голосу Руслана. – В окно! «Скорую» вызывайте!

– Где он?

– У меня, в музее. В грудь попали…

– … мать!..

Н., стоя на четвереньках, наклонился над хозяином. Тот заговорил сквозь кровавую пену:

– Это Белявский… так и скажи ментам… я знаю…

– Молчите, – велел Н. и положил обе руки хозяину на грудь, ниже раны.

Он не знал, что тут можно сделать. Но и спокойно смотреть, как человек умирает, не мог. В глубине глаз опять зародился огонь. Н. зажмурился. Руки требовали приказа, а что приказывать, он не знал… так, догадывался…

Пальцы ощутили сквозь кожу металл – но металл прямо под ними истончался, бледнел, разбегался пылинками. Н. понял: более верного признака смерти и придумать трудно – нечего металлу больше защищать. И он взялся за дело непривычное – как раньше он разгонял эти пылинки, мешая им сцепиться заново, так теперь легкими движениями пытался согнать их вместе, восстановить броню. Он звал металл к своим пальцам, он вытягивал его поближе к коже. И сам не заметил, как руки подобрались к краям раны.

Хозяин дышал мелко-мелко, глаза его закатились. Это было по-своему хорошо – он не мешал.

Хлопнула дверь, в музей ворвались охранники и остановились в дверях спальни, глядя, как Н. стоит на коленях перед телом их босса.

– «Скорая» уже едет, – доложил Руслан. – Ты чего это?

– Не мешай…

Н. впал в странное состояние – когда плохо слышишь и видишь окружающий мир, зато прекрасно слышен шум крови в собственных артериях, хлюпанье и чавканье своего сердца. Ему пришлось совершить усилие, чтобы опустить руки ладонями на окровавленную кожу, – они, утратив вес, норовили взмыть под самый потолок.

Металлические частицы все никак не могли понять, что нужно держать оборону. Но из раны ударил крошечный кровяной фонтанчик, струя поползла по груди на пол, на дорогое покрывало. Пальцы сомкнулись, образуя вокруг раны живое кольцо. И в этом кольце показался бугорок, который тело словно выталкивало из себя.

Это была пуля. Окровавленная рыжеватая горошина. Отозвалась на зов и вышла…

Н. смотрел на нее в недоумении. Потом смахнул на пол. Пуля покатилась по ткани, оставляя тонкий след, потом по паркету.

– Вот, – сказал Н. – Надо же…

Он не понимал, как это произошло. И смотрел на руки, которые, как ему сейчас казалось, еще минуту назад ему не принадлежали – кто-то иной присвоил их, чтобы совершить чудо.

– Ты чего это? – шепотом спросил Геныч, напарник Руслана.